Старики не пахнут, у них исчезает запах.
Пахнет комната, пахнет постель, но они — невесомы,
Словно бабочки-однодневки на тонких лапках,
Словно морок перед будильником, лёгкий, сонный.
В бабе Любе, как врач сказал, за сто килограммов,
И она идёт умирать, но она ли это,
Это девочка, это Любовь, ей светло и странно,
Тополиный пух, акация, лето, лето.
Эта сетка морщин, эти долгие метастазы,
Что растут из чрева, родившего двух девчонок —
Это все наносное: вот видишь, небо в алмазах,
Видишь, клён молодой так трепетен и так тонок.
И ни тяжести нет, ни запаха, только лето,
И девчонки до вечера прыгают через резинку.
Завтра будет дождь, судя по всем приметам,
И дожить до него бы, поймать хоть одну дождинку.