Нашла в шкафу какой-то зелёный чай в виде цветка. Мне привезли его из Китая — сувенир. Очень редкий и дорогой! Не забыли мне напомнить дарители. Чтобы я, видимо, не пила его из граненого стакана.
Этот чайный цветок долго лежал в темном углу шкафа, соединив над головой тонкие ручки-лепестки и ждал своего часа.
И вот я вытащила его (цветок), положила в ситечко, тонущее в специальном же глиняном чайничке, и покорно, как японская гейша, положив ладони на колени и опустив глаза на вмятину на деревянном полу, стала ждать когда будет готов напиток богов.
Где-то там, в душЕ, я уже слышала тихую песню горного ручья, розовые лепестки, облетающие с цветущих сакур, мягко ложились на мои плечи, глаза, руки и вмятину на деревянном полу.
Где-то там, за спиной, улитка ползла по склону Фудзи. А справа от меня кто-то дрелил стену.
За тысячи километров актер театра кабуки смотрел не своё отражение в зеркале и видел некрасивую женщину с белым лицом. Крупная мужская слеза выкатилась из его левого глаза и, проложив ломаную линию, упала на кимоно: он подумал о бабушке, которая ждала его в однокомнатной квартире размером с коробку из-под холодильника. /вот он, звериный оскал капитализма/
А за шесть тысяч километров женщина-пингвин снесла крупное яйцо.
Все эти события, наверняка, связаны. Подумала я. Потому что мы — дети вселенной. И, наверное, можно налить себе чудо-напиток.
Аккуратно, чтобы не пролить ни капельки, я налила этот божественный нектар в чашечку тонкого фарфора, прикрыла глаза, чтобы никакие чувства не могли отвлечь меня от райского наслаждения и что же?
Маленький худенький китаец, живущий в заброшенной деревне, вернулся после тяжёлой работы, где он горбатится за чашку риса, в свой дом, где на него смотрят из темноты 6, нет, 7 пар глаз.
Он тяжело садится на камень, заменяющий ему стул и просит свою жену принести ему таз с водой. Жена приносит ему таз и он окунает в него свои уставшие натруженные ноги.
Он смотрит, как солнце медленно умирает в темноте джунглей.
А я понимаю, что мой чай по вкусу и есть содержимое того таза.