Сколько бы ты ни шел, семенишь назад,
шлях под ногами бритвой подошв распорот,
если пойдешь налево, увидишь сад,
а повернешь направо, случится город.
Райские птицы, колибри и какаду,
свет от рябины, словно мосток, подвешен,
будет садовник клумбы взрыхлять в саду,
свежей известкой пачкать тела черешен.
Мавка в пруду наждачным сверкнет хвостом,
козьи копытца вытопчут дикий клевер,
в городе безымянном построишь дом,
серые окна будут смотреть на север.
Где бы ни канул, в какой ни бродил толпе,
в старом пальто, подняв непослушный ворот,
будешь сторонним — даже себе, себе! —
вечным приезжим, не покорившим город.
Слева теснятся ирисы под ребром,
справа ворота поскрипывают литые —
кто там стучит назойливым топором?
Кто воздвигает храм в животе — не ты ли?
Всяк подорожник — материя для заплат,
всяк стебелёк колет острее спицы.
Если пойдешь налево, случится ад,
если направо — ад всё равно случится.