Когда вся их злоба прольётся кусающим градом,
когда все колокольни ударят в набат,
Нет большей чести, чем стоять с тобой рядом,
Мой неизвестный брат.
Когда все их плевки превратятся в выстрелы,
в связку ключей, открывающих дверь домой,
Нет большей веры, что всё-таки выстоим,
Брат неизвестный мой.
Когда они голодною саранчой,
С руганью и хихикая, как под закисью,
Щедро накормят нас нашей же землёй,
Нет большей чести, чем разделить с тобой трапезу.
Когда они пойдут рядами сквозь нас,
Наши дома сметая лавиной серости,
в сторону не отвести пылающих глаз
и взять тебя крепко за руку — нет большей верности.
И когда, наконец, озарит рассвет
Ветхие клети и бессильные плети,
Нет большей радости видеть,
как ты смеешься им вслед,
вдыхая этот сладкий утренний ветер.
Нет большей радости
помнить нашу мечту,
выбить из нас пытались они которую
но причастившись собственной
плотью и кровью во рту,
мы верили беззаветно и безоговорочно.
Нет большей радости из девятого круга
вернувшись всему вопреки,
обхитривши все силы тьмы,
новую страну обнять, как подругу
ждавшую всю ночь у окон тюрьмы.
Это и будет лучшей твоей наградой,
когда старое рухнет в пыль, как ворота ада,
как в пламени юной зари догорающий автозак.
Мой неизвестный брат, я целую твои глаза.