Лет десять назад я побывал в Италии, при том, что я немало поездил по миру, в Италии я был первый раз. Эта поездка стала для меня таким толчком к очень невеселым размышлениям.

Италия мне страшно понравилась. Это чудесная страна, там живут очень доброжелательные люди, это фантастическая архитектура, это живая история, осуществленная, живая история, воплощенная в камнях. И когда смотришь на дворец Висконти в Милане, на то, что построено во Флоренции — это чудо, безусловно.

Но к этому всему, чем больше этим восхищаешься, тем больше к этому примешивается такое горькое чувство, потому что понимаешь, что вот те люди, которые живут в этих городах, они имеют отношению ко всему этому цивилизационному багажу примерно такое же, как нынешние арабы, живущие в Египте, к eгипетским пирамидам. И в этом отношении для меня Италия стала финальной точкой после того, что я видел в Англии, во Франции и Германии.

Если говорить упрощенно и предельно прямо об этом впечатлении, когда я ходил по итальянским городам, я понимал, что я хожу по городам страны, в данном случае Италии, которая закончила свое историческое существование. И это уже существование после истории, то есть там действительно конец истории наступил. Европа действительно закатилась, закатилась в лунку истории, и вот та жизнь, которая там идет, она довольно сытая, спокойная, туда хорошо приезжать отдыхать, писать там книги, но в этой жизни ничего не происходит качественно нового и ничего не произойдет.
Европа все более и более превращается в музей, архитектура — это музей. Европа — это то место, куда приезжают туристы, то есть единственная, пожалуй, функция Европы, которую она сейчас сохраняет — это огромный музей. То есть музеезация Европы означает конец ее исторического существования. Если музейная страна Европы становится главной, то это означает, статика доминирует над динамикой. И очень хорошо понимаешь, когда смотришь, например, на Миланский собор, что европейцы больше ничего подобного никогда не создадут, они уедут с «ярмарки истории».

С одной стороны в этом нет ничего трагического, потому что цивилизации поднимались, была египетская цивилизация, была античная, была европейская. Вот теперь европейская уходит, и через 50 лет у нее может быть вообще совсем другое лицо. То есть с точки зрения мировой истории — это обычный процесс, но мне, как человеку, воспитанному на европейских ценностях и при европейской культуре, а русская культура — это, безусловно, северо-восточный вариант европейской культуры, конечно, очень жаль, когда на протяжении твоей жизни, где-то с 50х годов, происходит вот это умирание.

Есть еще очень интересный английский автор, который написал трилогию «Викторианцы», «После Викторианцев» и «Наше время». И вот в этой книге «Наше время», это по сути дела социальная история Англии, написанная популярно, он пишет, что в 50-е годы англичане жили довольно бедно после войны, но они знали, что они англичане. А вот при Тэтчер произошло следующее, пишет он — «Англия превратилась в ничейный дом». Он пишет: «England is nobody’s home». Это ничейный дом, там живут общины. И европейцы в Европе превращаются в одну из общин.

Я уже не говорю о том, что есть немало других линий отлома европейцев от своих собственных цивилизаций. Прежде всего это переход от цивилизации производства к цивилизации потребления и досуга, то есть люди потребляют и проводят досуг, то есть это не трудовая цивилизация, трудовые навыки уходят, трудятся в Европе люди из Восточной Европы, из Африки, из восточных стран. Согласно опросам немецких социологов, 40% немецких мужчин хотят быть домохозяйками. Это не значит, что они хотят быть женщинами, но они хотят сидеть дома и вести хозяйство. Кроме того, очень многие немецкие мужчины, как показывают те же опросы немецких социологов, не хотят заводить семью, потому что они не хотят нести ответственность и нести эмоциональную нагрузку. Лучше завести собаку.

Кто-то скажет: «Ну, и хорошо! Можно так жить всю жизнь». К сожалению, жить всю жизнь тихой жизнью не получается, потому что рядом с этой жизнью прорастает другая жизнь, которая резко отличается и по культуре, и по возрасту.
Прав французский философ Шанталь Дельсоль, который уподобляет нынешнего европейца павшему Икару, если бы тот выжил. Разруха, подчёркивает Дельсоль, прежде всего в головах — разруха, замешанная на страхе видеть реальные проблемы. Отказ видеть реальность, её правду, отказ от исторической памяти (то, что Д. Эндресс назвал «культурной деменцией»), подмена всего этого постправдой.

Я знаю, что в моей стране очень много проблем, но я знаю очень хорошо, что Россия и русские не едут с «ярмарки истории». У нас есть впереди некое будущее, которое мы еще не израсходовали. Европейцы, к сожалению, для меня, я это воспринимаю как личную трагедию, европейцы свое будущее израсходовали, у них его нет, они живут после истории. Поэтому туда очень приятно ездить, смотреть Миланский Собор, Римский Колизей, ну, и всё.