Эта женщина опьяняла меня, когда я вовсе не пил. Она разожгла во мне такую ревность, будто всю мою кровь вливали в сосуд и к сосуду подносили факел. Она настолько затмевала остальных женщин, что вскоре всякий запах женских духов обернулся для меня запахом уксуса. Однажды, шутки ради, я пристально заглянул в ее голубые глаза и тут окончательно, пропал. Я познал жажду. После этого, приходил к ней сотню раз, чтобы снова бесперебойно всматриваться в этот омут. Там вам и Северные ветры и лето в Венеции и всеми искомая, истина. В ней как керосин, играло коварство, но она не подносила спичек, вместо этого — мягкость. Эта двойственность делала ее таинственной и неизбежно сложной. Поэтому нет, у меня не оставалось вопросов, почему именно она стала особенной в моих глазах.
Неповторимая женщина.