Представил себе невозможное.
Вот финал Евровидения, обращения этого Калоша по поводу подземных фашистов с «Азовстали», всё так ярко, иллюминация, перья, голые жопы, геи, трансгендеры, бородатые женщины и другие прелести этого замечательного песенного конкурса. Кульминация, весь зал бьётся в коллективном жовто-блакитном оргазме, буквально сквиртует «славойукраине», победители объявлены и тут…

Внезапно раздаётся громкая пронзительная сирена. Все испуганно прерывают свой истеричный восторг и на большом экране появляются ролики с мариупольцами, которые рассказывают правду о том, что происходило в городе. От том, как «азовцы» прикрывались мирным населением и не выпускали его из города, о том, как расстреливали тех, кто пытался выбраться из своих подвалов за водой, о том, как эти упыри расстреливали в упор из танков жилые дома. Всё рассказывают, на экране лишь меняются люди и у каждого своя, страшная история.

И всё это очень громко. Заглушить нельзя никакими воплями, криками. Громко так, что становится даже не по себе и толпу накрывает паника.
А все входы в зал закрыты. И остановить это никак невозможно. Все эти геи, трансгендеры и бородатые женщины начинают испуганно метаться по залу, но спрятаться нигде нельзя. Везде настигает простая громкая истина: «Азов. Убийцы. Фашисты. Нелюди»
И вся толпа внезапно начинает осознавать, что она этих убийц только что поддерживала.
Но пока эта очевидная мысль не дойдёт до самой последней бородатой женщины — всё это не остановится. Ведь роликов с рассказами из Мариуполя очень и очень много, может хватить ещё и на Каннский кинофестивали, и на Грэмми, и на Оскар, и даже на экономический форум в Давосе.

Наверное так должно выглядеть чистилище. Где человек должен осознать свой грех через страдание и искренне раскаяться.

Но Папа Римский не одобрит. Да и Илон Маск. Так что пустое.