Для меня, рождённого в СССР, государственный гимн Советского Союза, в его музыкальной части, был и остаётся среди такого рода произведений, самым мощным, самым величественным, самым красивым в мире.
Почтовая марка 1952 года, выпущенная ещё при Сталине.

Один только первый аккорд гимна чего стоит! — Чужеземец встрепенётся, супостат поёжится, наш человек встанет, расправит спину и плечи, вскинет гордо голову. Если военный, отдаст честь, если гражданский, вдохнёт побольше воздуха, приготовится петь… А вот тут, в первой строчке, да и во всем остальном тексте нашего главного музыкально-поэтического символа, у нас постоянные закавыки, переписывания! Следует, понимаешь, наш гимн вслед за колебаниями государственных приоритетов и партийных, порой взаимоисключающих, линий! Вот и путаемся.

Да и какому простому человеку в голову пришло бы взять, да и забыть выученное ещё в детстве, выбитое на обложках школьных тетрадей «Союз нерушимый республик свободных// Сплотила навеки Великая Русь»?
Задняя обложка школьной тетради с текстом гимна Советского Союза образца 1977 г.

А ведь несколько поколений советских людей — в том числе спортсмены, космонавты, рабочие и крестьяне, интеллигенты и даже члены правительства! — вообще не имели возможности петь слова своего гимна. Поскольку их просто… не было! С 1955-го по 1977-й и с 1991-го по 2000-й. Как такое могло случиться? А вот читайте дальше, узнаете и самое важное, и потрясающие подробности многотрудной жизни нашего Гимна…

Историческая справка

Первым гимном молодого советского государства, с момента образования СССР, в 1922 году стал «Интернационал», музыку которого сочинил француз Пьер Дегейтер. В 1902 году оригинальный текст Эжена Потье перевёл и адаптировал под идеалы российских большевиков одессит, большевик Аарон Коц.

Вставай, проклятьем заклеймённый,
Весь мир голодных и рабов!
Кипит наш разум возмущённый
И смертный бой вести готов.

Весь мир насилья мы разрушим
До основанья, а затем
Мы наш, мы новый мир построим —
Кто был ничем, тот станет всем.

Это есть наш последний
И решительный бой
С Интернационалом
Воспрянет род людской!

Этот, самый первый, официальный вариант гимна звучал в молодой советской республике, а затем и в СССР с 1918-го по 1943-й год. Вместе с этим в 1938 году композитор и хормейстер Александров и поэт Лебедев-Кумач написали неофициальный Гимн партии большевиков, который пришелся по нраву Сталину, после чего стал часто звучать на партийных съездах и конференциях ВКП (б).

Третья, самая известная, «сталинская» версия государственного гимна СССР первые прозвучала по радио в новогоднюю ночь 1943 года, т. е. в самый разгар Великой Отечественной войн. Получается, что традицию исполнения гимна сразу после боя курантов заложил… товарищ Сталин!

Пусть о том, как рождалась легенда, нам поведает не кривобокая «википедия», а творец всех трёх текстов гимна нашей страны, фронтовик, детский писатель и поэт, автор знаменитого «Дяди Стёпы» (1936 г) Сергей Владимирович Михалков.
Фронтовой корреспондент Сергей Михалков. Всю войну, прибывая в действующие части, он неизменно представлялся как «детский писатель». В ответ на что бойцы и командиры тут же расплывались в улыбках.

- Я хочу рассказать о том, как все было на самом деле, по правде. Все три раза. О том, с какими сложностями утверждался текст гимна, как тщательно разные лидеры страны — в разные эпохи — обдумывали каждую строку гимна (даже знаки препинания имели значения!), какой замысел вкладывали они в слова. Ибо тексты гимнов пишутся конечно же по заказу — в том смысле, что они должны отражать определенные идеи, которые на данном историческом этапе руководители государства хотят утвердить в сознании соотечественников и всего мира. Но и сами лидеры не свободны в своем заказе, в своем выборе — их ответственность состоит в том, чтобы наиболее точно и прозорливо предвидеть настроения народа и будущее страны. Ибо гимн должен вдохновлять народ, внушать ему гордость за свою Родину, уверенность в завтрашнем дне.
… если «заказчики» гимна ошибутся и народ примет главную торжественную песнь без энтузиазма, без эмоций, без гордости за свою страну, это может негативно отразиться на судьбах Отечества.

Летом 1943 года, когда правительство истекающей кровью страны приняло решение о создании нового государственного гимна СССР, фронтовой корреспондент Сергей Михалков и его верный товарищ Габриэль Уракелян (творческий псевдоним Эль-Регистан, для друзей — просто Габо) мотались по боевым частям и фронтам Великой Отечественной.
Сергей Михалков и Габриэль Эль-Регистан: «от Москвы до Бреста нет такого места, где бы не скитались мы в пыли». Слова этой песни написал их фронтовой товарищ и коллега, военкор Константин Симонов.

В столице Михалков и Эль-Регистан появлялись лишь наездами. Там-то Сергей Владимирович, заглянув в работавший тогда ресторан «Арагви» «за подкреплением», и узнал от собравшихся там поэтов-песенников о важном совещании в Кремле, у Ворошилова, где был объявлен конкурс на лучший текст нового государственного гимна. Интересно, что Михалкова, видимо, считая его «всего лишь» детским поэтом, на эту встречу не пригласили… Друзей это обидело. Но и раззадорило.
Уже на следующее утро Габо протянул своему другу листок с главными словами будущего гимна: «Великая Русь», «Дружба народов», «Ленин».

— Знаешь, мне приснилось, что мы с тобой стали авторами гимна! — выпалил с порога Эль-Регистан.

- Но как пишутся гимны, мы понятия не имели. — Вспоминал позже Сергей Владимирович. — Каково должно быть содержание гимна? Какую стихотворную форму лучше избрать?

Первым делом заглянули в энциклопедию: «Гимн — торжественная песнь… Гражданская молитва народа…»

Содержание? Надо взять за основу Конституцию СССР.

Стихотворный размер? Мы вспомнили часто звучавший по радио «Гимн партии большевиков» со словами В.И. Лебедева-Кумача на музыку A.B. Александрова. Решили взять за основу стихотворного размера первый куплет этой торжественной песни.

И тут же принялись за работу. Я сочинял, Габо вносил предложения, редактировал формулировки.

Сочиненный текст дерзкие соавторы послали по почте композитору Дмитрию Шостаковичу.
Композитор, автор «Ленинградской симфонии» Дмитрий Шостакович в эвакуации. 1943 г.

Однажды, приехав с фронта в Москву на короткую побывку, боевые соавторы узнали, что Шостакович не проигнорировал творческий порыв фронтовых корреспондентов и написал на их слова музыку. Более того, представил её перед государственной комиссией, возглавляемой ближайшим соратником Сталина Климентом Ворошиловым и прослушивающим все варианты в исполнении оркестра и хора в Большом театре СССР. Работа велась напряженная. Однако, высокая комиссия один за другим выносила неутешительные вердикты:

- Вариант гимна не отвечает предъявляемым требованиям.

Побывав на одном из таких прослушиваний, Михалков и Эль-Регистан вновь отправились на фронт, где рождались всё новые и новые стихи детского поэта-фронтовика…

Письмо домой

Мы были в городе развалин и воронок
Разграбленного немцами жилья.
Я видел мальчика. Лет четырех ребенок.
Он был убит. И сына вспомнил я.

Мы были в городе. Как грозный знак проклятья,
Труп женщины лежал на мостовой.
Растерзанное ситцевое платье,
Застывшая рука над головой.

И я подумал: как же быть такому?
Быть может, кто-нибудь, как я, таких же лет,
Ждет от жены письма, письма из дому
От этой женщины. А писем нет и нет…

Мой верный друг, товарищ мой надежный!
Мы на войне. Идет жестокий бой
За каждый дом, за каждый столб дорожный,
За то, чтоб мы увиделись с тобой!

Эту фотографию своего сына Андрона (род. 1937 г) Сергей Михалков проносил с собой всю войну.

И вдруг военкоров догнал приказ: срочно вернуться в Москву, к Ворошилову…

- Клим Ворошилов! В нашем представлении — легендарный полководец, с именем которого связано многое в истории нашей страны: гражданская война, военные парады на Красной площади…

Товарищ Сталин и товарищ Ворошилов на трибуне Мавзолея.

- Товарищ Сталин обратил внимание на ваш вариант текста! — говорил, обращаясь к нам, Ворошилов. — Очень не зазнавайтесь. Будем работать с вами.

Перед маршалом на столе лежала отпечатанная в типографии книга в красной обложке. В ней были собраны все варианты будущего гимна СССР, представленные на конкурс десятками авторов. На 83-й странице закладка: наш текст с пометками Сталина.

- Основа есть, — продолжал Ворошилов. — Но вот, посмотрите замечания товарища Сталина. Вы пишите: «Свободных народов союз благородный». Товарищ Сталин делает пометку: «Ваше благородие?» Или вот здесь: «…созданный волей народной». Товарищ Сталин делает пометку: «Народная воля»? Была такая организация в царское время. В гимне все должно быть предельно ясно. Товарищ Сталин считает, что называть его в гимне «избранником народа» не следует, а вот о Ленине нужно сказать, что он был «великим».

Михалков и Эль-Регистан и не думали «зазнаваться». Напротив, они тут же перестали называть Сталина «избранником народа», по крайне мере в своем тексте. До поздней осени 1942 года дорабатывали текст будущего гимна, меняли припев, снова дорабатывали. Все композиторы страны сочиняли музыку на предложенную ритмическую основу. При этом другие варианты текста уже не рассматривались.

- Нам приходилось слышать от собратьев по перу, что, дескать, не стоило в советском гимне употреблять слово «Русь», поскольку это понятие архаическое, древнее и сегодня звучит диковато. Но нам казалось, что именно это слово и привлекло внимание Сталина. «Великая Русь» — понятие собирательное, в нем есть и сегодняшний день. За этим понятием — слава и история русского народа. Как не вспомнить здесь по несомненной ассоциации некрасовские строки:

Сила народная,
Сила могучая,
Совесть спокойная,
Правда живучая.

Много позже… я пришел к выводу, что сама идея создания нового Государственного гимна СССР возникла у Сталина отнюдь не случайно. В этот же ряд надо поставить «возвращение» на военную форму офицерских погонов — вместо геометрических знаков различия, придуманных когда-то футуристами, повышенное внимание к истории и культуре России. «Интернационал», напоминавший о мировой революции, уже не вписывался в новую государственную идеологию. А вот слово «Русь» в нашем тексте гимна как раз отвечало запросам времени. Мы с Регистаном это поняли, а другие «песенники» сочиняли главную торжественную песнь народа в отрыве от новых веяний эпохи.

Соавторы «сталинского» гимна — Эль-Регистан, Александров, Михалков.

Поздним октябрьским вечером 1943-го года состоялось очередное прослушивание. В Бетховенском зале Большого театра сидели двое — Михалков и Эль-Регистан, в правительственной ложе — руководители партии, в том числе и Верховный Главнокомандующий, Иосиф Виссарионович Сталин. Со сцены звучали хоровые варианты гимна в исполнении Краснознаменного ансамбля песни и пляски Красной армии под руководством профессора, автора музыки Александра Васильевича Александрова.
Ансамбль Александрова. 1943 г.

Прослушивание закончилось в полночь. Высокая партийная комиссия решила, что вынести полное представление и окончательное решение только по хоровому исполнению невозможно. Был принято решение о дополнительном прослушивании с участием большого симфонического оркестра.

И вновь слово Сергею Михалкову:

- Мы с Габо сидели дома за чайным столом и делились впечатлениями о минувшем вечере. Многое нам казалось необъяснимым и удивительным. В те дни в Москве проходила конференция глав трех великих держав-союзниц. На фронте разворачивались ожесточенные сражения. Позади были Сталинградская и Курская битвы, сражение за Днепр, впереди — окончательное снятие блокады Ленинграда, освобождение Белоруссии, советской Прибалтики, выход Советской армии на государственную границу, начало изгнания врага за пределы СССР. Народное хозяйство прилагало героические усилия для выполнения напряженного плана. И в это время правительство уделяет столько внимания созданию Гимна Советского Союза!
Наши размышления прервал телефонный звонок:

- Сейчас с вами будет говорить товарищ Сталин!

- Надеюсь, не разбудил? (знакомый голос с явным грузинским акцентом)… Прослушали мы сегодня гимн. Куце получается.

- Как понять, товарищ Сталин?

- Мало слов. Ничего не сказано о Красной армии. Надо добавить еще один куплет. Отразить роль нашей армии в героической борьбе против захватчиков. Показать нашу мощь и веру в победу.

- Когда это нужно? — спрашиваю я.

- Когда напишете — пришлите. А мы посмотрим, — сухо ответил Сталин и положил трубку.

До рассвета мы сочиняли и варьировали новый куплет гимна. Поработав еще целый день, передали Ворошилову новое четверостишие, а заодно и несколько вариантов строф и отдельных строк нового третьего куплета.

В самом конце октября авторов текста разыскивают и на правительственном автомобиле везут в Кремль.

- Подъезжаем к одному из подъездов. У нас не проверяют документов. Проводят прямо в приемную Сталина. Здесь в ожидании вызова на доклад к Главнокомандующему сидят два прославленных военачальника. Мы узнаем их. Маршалы не без удивления смотрят на майора и капитана в нечищеных сапогах, навстречу которым поднимается из-за стола помощник Сталина Поскребышев.

Указывая нам на массивную дверь с большой бронзовой ручкой, он сухо говорит:

- Проходите. Вас ждут. Где вы пропадаете?

В темном тамбуре между дверьми машинально крестимся и переступаем порог державного кабинета.

На часах 22 часа 30 минут.

У стены, под портретами Суворова и Кутузова, длинный стол для совещаний. Справа вдали столик с разноцветными телефонными аппаратами.

За длинным столом в каком-то напряженном молчании сидят «живые портреты»: Молотов, Берия, Ворошилов, Маленков, Щербаков…

Прямо против нас стоит с листом бумаги в руках сам Сталин.

Мы здороваемся:

- Здравствуйте, товарищ Сталин!

Сталин не отвечает. Он явно не в духе.

- Ознакомьтесь! — говорит Сталин, кивая на лист с пометками. — Нет ли у вас возражений? Главное, сохранить эти мысли. Возможно это?

- Можно нам подумать до завтра? — отвечаю я.

- Нет, нам это нужно сегодня. Вот карандаши, бумага… — приглашает нас к столу Сталин.

Мы садимся против «живых портретов». Необычная обстановка смущает.

- Что? Неудобно здесь работать? — спрашивает Сталин, улыбаясь. — Сейчас вам дадут другое место.

Соавторов-фронтовиков отводят в соседний кабинет, приносят чай и бутерброды…

- Сначала едим, пьем чай.

Запев третьего куплета не ложится в размер предыдущих. Однако выход из положения есть. Множество вариантов этого четверостишия, написанных накануне, помогают нам быстро решить задачу. Но мы не торопимся. Для солидности выдерживаем время. Возвращаемся в кабинет Сталина. Маршалы все еще ждут приема у Главнокомандующего. Но тот занят: утверждается новый Гимн Советского Союза!

После короткого обсуждения нового варианта четверостишия Сталин обращается к членам Политбюро:

- Каких захватчиков? Подлых? Как вы думаете, товарищи?

- Правильно, товарищ Сталин! Подлых! — соглашается Берия.

- На этом и остановимся! Товарищ Щербаков, пусть этот текст отпечатают сейчас на машинке. А вы пока посидите с нами, — обращается к нам Сталин.

Так появился куплет, в котором были строки:

Мы армию нашу растили в сраженьях,
Захватчиков подлых с дороги сметем!