Под грязным дождем и порывистым ветром,
Несчастную жизнь по привычке влача,
Бредет изможденная девочка-жертва,
Ругая вовсю своего палача.
С таким наказанием сложно смириться —
Накал недовольства в три тысячи ватт.
Меняются дни, обстоятельства, лица,
Но кто-то у жертвы всегда виноват.
Плохие начальники, дети, соседи,
Мужик — что попало, кричи не кричи.
Одна наша жертва — прекрасная леди,
Но жизнь эта пытка, ведь все — палачи!
И мается девочка, вечно страдая,
Она — как песчинка под гнетом стихий.
И нету нытью ни конца и ни края,
Печальнее песни, грустнее стихи…
Листвою шуршит по осенней аллее,
И шепчет тихонько: бедняжка, держись…
Себя, малохольную, шибко жалеет,
Привычно клянет неудачную жись.
А если допустим, что жертва — хозяйка
Своей серой жизни. Нелепо? А вдруг?
Представим, что жизнь — это просто мозаика,
И вышла мозаика из «жертвеных» рук?
Немыслим ей вектор такого сюжета,
Ведь все виноваты, нахалы! Хоть плачь!
Не может понять эта девочка-жертва —
Она себе — самый жестокий палач.