Жванецкий: О бесконечной еврейской борьбе. Колко об Израиле и Иисусе

Его называли «королем смеха» и «грустным мудрецом». Михаил Жванецкий оставил после себя нестираемый след — свои труды и афоризмы. Он описывал детали жизни абсолютно откровенно, правдиво, не стесняясь. Кого-то это обижало, кого-то заставляло смеяться до слез. Но, без всякий сомнений, никто не остался равнодушным. А значит — пора вновь перечитать непревзойденного мастера сатиры! В этой статье мы вспомним, как колко и емко Михаил Михайлович описывал Израиль и его людей.

Об антисемитизме и почему евреям не стать аристократами

«Антисемитизм — это что-то очень больное… Не могу говорить обо всех евреях — они тоже разные, но, конечно, под натиском обстоятельств у этих людей веками вырабатывались черты малопривлекательные. Мы должны понимать: не все держится на мифологии — есть и реальные предпосылки. Шло это от специфического развития из-под полы, из-под каблука. Вот все-таки пролезающее сквозь асфальт и сквозь щели растение имеет скрюченный вид — откуда у него возьмется свободный аристократический ствол? Да, когда ты свободно, ничего не боясь, растешь в Англии, когда у тебя предки, потомки, замок и несколько поколений тянутся кверху, глаз радует прекрасное дерево, а здесь все выдавливалось, поэтому обижаться на евреев не надо. Надо их понять».

«Наш человек любит кричать: „Наши деньги у Березовского“. Я всё время спрашиваю: „А у тебя были деньги?“ Нет. Какие ж твои деньги у Березовского?.. На этом чувстве основан весь антисемитизм, весь марксизм, вся ненависть, которая читается между строк писателя к писателю».

О том, что евреям нужно в себе поменять

«В этих вечных гонениях, пока не схватили, еврею надо успеть и написать, и рассказать, и произнести. И, конечно, от этого появляется тщеславие нездоровое. Мы гордимся, что так много у нас профессоров, академиков, композиторов… Но нельзя об этом говорить. Нехорошо. Это обижает других. Мы не должны торговать своей исключительностью. Евреям нужно перестать выпячивать свои достоинства. Исключительности-то ее и нет — в Израиле мы ее, например, что-то не видим. Исключительность бывает там, где было притеснение».

О бесконечной еврейской борьбе

«Не буду говорить о других, но я вырос в смертельной борьбе за существование. Откуда этот юмор? Где его почва? Везде — от окончания школы до поступления в институт. Учителя предупреждали: парень идет на медаль. Шел, шел, шел, потом: нет, он еврей, — и где-то в 10 классе я перестал идти на медаль. Ни черта не получилось — еврей! Потом опять еврей, и снова еврей — все время я натыкался на это лбом, у меня не было того — самого главного… Я всегда говорил: „А вы могли бы в этой стране прожить евреем?“. Когда вижу антисемита, мне хочется спросить: „Ты что, завидуешь?“. Я же не вылезал из конкурентной борьбы. То подожгут, то не дадут, то обидят, то вообще задавят. Одно, другое, третье — и все время ты сглатываешь, сглатываешь… Сейчас я закончу формулировкой: неважно, кем ты был, — важно, кем стал».

Жванецкий: евреи не наслаждаются жизнью, они за нее цепляются

«При отсутствии свободы и демократии вырабатывается потребность жить исподтишка. Это не просто любовь к жизни… Это — цепляние за жизнь. Спросите: выживают талантливые? Нет. Выживают все».

Об Иисусе Христе и не только

«Вот когда мне говорят: «Еврей», я отвечаю: «Христос тоже евреем был, а кем стал!».

Жванецкий о популярности еврейской темы

«Еврейская тема — не излюбленная. Она выстраданная. Все это — больное. Эта тема, которую избегаешь, но избежать никак не можешь. Ты всегда чувствуешь какую-то вину, иногда неоправданную, а порой — оправданную. Ты начинаешь думать: «Да, действительно, евреев много в правительстве. А их не должно быть много. А сколько должно быть???» А ты и не знаешь. Надо иметь большое мужество, чтобы оставаться жить в России, пытаться здесь зарабатывать, тратить эти заработанные деньги, пытаться здесь строить семью, дом… Ведь если вдруг какая-то ситуация, ищутся виноватые. И вновь получается «излюбленная» тема. Получил палкой по голове и занялся своей «излюбленной темой» — описываешь ощущения».

Об Израиле

«Сказочная страна, голубое море, белое солнце, вечная зелень, свежие соки, дикие фрукты. Тель-Авив — сказка. Красивей Израиля не бывает. В магазинах опять полно. Порции такие, что тебя раздувает, как дирижабль. А жрать надо, не брать же деньгами, да тебе деньгами и не дают. Шмоток полно. Базар такой, что от зелени, помидоров, слив, рыб, дынь, арбузов, картошки величиной с собаку, кукурузы вареной с солью, колбасы телячьей, поросячьей, индюшачьей, халвы тахинной, черешен, фасоли молодой, салата, селедки, водки, пива, соков, давленных тут же, и криков: «Я сегодня сошел с ума, берите все за 1шекель," — ты становишься сумасшедшим.
А еще Иисус Христос, а еще вся Библия на самом деле, и Вифлеем, и Голгофа, и Гроб Господен, и царь Ирод. Все на самом деле! И желтая пустыня, и Мертвое море, где женщины плавают в таких позах, которые раньше видел я один…
И Красное море с коралловыми рифами и рыбами таких наглых расцветок и нахальства, что хочется спросить их: «У вас что, врагов здесь нет? А акулы? А русские?» Да у нас на Черном море, если б ты даже сидел под камнем и был бы цвета свежепролитого мазута, тебя бы выковыряли, распотрошили и зажарили в твоем собственном машинном масле. А здесь ты нагло меня, Мишу Жванецкого, хвостом в пах. Жаль, я сыт. И жаль, ты не приезжаешь к нам на Черное море, ты б там поплавал.
И рощи оливковые и апельсиновые, где фонарями сквозь зелень светят апельсины, и никто не жрет их.
И вот среди этой роскоши, природы и жизни шатаются люди, которые на неродной родине были евреями, а на родной наконец стали русскими и вокруг себя распространяют текст: «Это все поверхностный взгляд, Миша. Ты в восторге. Ты же не успеваешь глянуть вглубь». Да, не успеваю. Или нет, не успеваю. Как это было по-русски?
Конечно, не успеваю. Конечно, поверхностный взгляд. То, что мы в Москве голодаем — тоже поверхностный взгляд. Но каких два разных поверхностных взгляда.
— У нас тяжело, Миша. Да, у вас тяжело. А у нас плохо. «Опять разница небольшая, но опять очень существенная», — как любил говорить великий юморист и бывший президент.
Да, среди сказочной и самой красивой в мире библейской страны сидят 450 тысяч недовольных советских евреев. Их русские жены счастливы! Их русские дети от их русских жен от бывших русских мужей давно выучили язык и стали евреями, и только эти остаются русскими и говорят по-русски, и не могут спросить, как проехать, и не могут забыть, как они были главными механиками и гинекологами, и сидят на балконе, и смотрят в даль, которой на новой родине нет.
А, как я уже говорил, количество сволочей постоянно и неизменно. Уезжаешь от одних и радостно приезжаешь к другим. Там тебе говорили «жидовская морда», тут тебе объяснили, что ты «русская сволочь». И ты уже можешь понять, что чувствует русский патриот.
— Миша, здесь жить очень тяжело. Хотя там жить было невозможно».

О евреях и их сожалениях

«Самое печальное для еврея — когда он борется не за себя. Он тогда не может объяснить за кого, чтобы поверили. И начинает понимать это в глубокой старости».

Жванецкий о советах

«Хороший» вопрос порой задают: «Что вы можете посоветовать?» А я не Карл Маркс, я Миша Жванецкий. Не могу я никому ничего советовать. Просто нужно определить, как жить дальше… Хотя я бы сказал всем: живите, как живете. Это и есть «дальше» — то, как мы сейчас живем».