Кому Верона, а кому Кремон
источник жаркий небывалой власти.
Без разницы… Всё тот же камертон
нас держит искушающею страстью.

Кремонских мастеров любовь была
к поющим скрипкам та же, что в Вероне.
Сжигал им души инструмент дотла:
смеётся звонко — тут же болью стонет.

Изящна грация, но бес внутри.
Играть задумал? Твой безумен выбор.
Легко кумира страсти сотворить,
касаясь пальцами её изгибов.
… показать весь текст …

Клубок в кармане, но куда идти —
похоже, и не знает Ариадна.
Скорей мне с Минотавром по пути.
Где лабиринт? Я не вернусь обратно.

Конечно выбор странный — не Эдем,
ни яблоков тебе, ни искушений…
Но жизнь всегда лихая ломка схем
с подменой неожиданных решений.

Но и они не учат ничему —
всё наугад, наощупь, по шажочку.
Кому через плечо судьба суму,
кому без дёгтя меду… сразу бочку.
… показать весь текст …

На той стороне Луны — ни людей, ни войны.
На этой — Моло’х через мельницу с жизнью бьётся,
всех нас сортируя штрихкодом… И нет цены
достойной… И Джокер надрывно в глаза смеётся!

В отходы — одни, а другие идут — в зерно.
И всходами geos* заученно прорастают.
Кому-то удачей — пробитое напрочь дно.
Кому-то — вороною белой привычно в стае.

Все серой стеной — в мясорубку! Включи «Pinc floyd».
Ведь кто-то ж придумал игру, и мы в ней — распадом.
Кто гонит невинную кровь сквозь чужой брандспойт?
Кто тот шоумен, для которого мы лишь стадо?
… показать весь текст …

Проснёшься под утро и чувствуешь — зреет рассвет.
Ещё полчаса — небо вскроется острым кинжалом.
И солнце рассыплет сто тысяч блестящих монет,
и свет разольёт по хрустальным богемским бокалам,

по чашкам кофейным, по чайным, и вспомнит стакан,
чья хрупкость объята надежным кольцом мельхиора.
Бывает живёшь, ищешь выдуманный Зурбаган,
оглянешься — вот же он! Найден душой без суфлёра.

Просторен наш дом: крюк на юг, сто шагов на восток,
а взглядом — до неба, рукой — до соцветий шалфея.
Скользит сквозь рассветы узорный янтарный челнок,
пропитанный солнцем, и кто-то в нём ценным трофеем.
… показать весь текст …

Приходит час — и ни надежд, ни веры.
Вдруг небо отвернулось равнодушно —
то ль бог устал, а то ли сам химера,
проснёшься среди ночи — в сердце вьюжно.

Кому молиться? Этим серым стенам,
где маски незнакомых чуждых ликов?
Не хочется быть с ними откровенной,
не хочется быть лживой и двуликой.

Ложится день в ладонь монетой стёртой,
хотя ещё не начинал разбега.
Ты в нём никто, ну, может быть, консортом.
Так после альфы где-то хвост омеги.
… показать весь текст …