Пока страницы есть в тетради,
не тронуты карандашом,
я радости тончайшей ради
зову в заговорённый дом
стихи, до пересыта полны
прохладой предстоящих дней,
и звуков непонятных волны
к утру становятся ясней.
За каждый всплеск невнятной речи,
как за соломинку, держусь,
и льётся из просторов вечных
всепобеждающая грусть…