На грифа старого похожий,
Зато живучий, как пырей,
Он хрипло кашляет в прихожей,
Гремя ключами у дверей.
Во тьме, сопя надсадно носом,
Снимает ветхое пальто,
Пытая тишину вопросом:
— Мне снова не писал никто?
В застывшем воздухе ни звука.
Пилюля тишины горчит.
Лишь кошка взглянет близоруко
И по привычке промолчит.
Никто полковнику не пишет.
Ни телеграммы, ни звонка.
Июльский сумрак снегом дышит,
Колышет иней у виска.
Подошвы шаркают по дому.
Скрипит рассохшийся диван.
По пыльному фотоальбому
Шуршит рука: Вьетнам, Ливан…
Вот эти б точно написали:
Сержанты Рассел и Моррой.
Но первый был убит в Кхесани,
В Бейруте был убит второй.
Камбоджа. Куба. Гватемала.
Уолли. Джонни. Джимми. Том.
Корреспондентов отнимала
Судьба поштучно и гуртом.
Крестов ряды. И даты, даты.
Иран. Панама. Сомали.
Афганистан. Его солдаты
Лежат во всех концах Земли.
Да он и сам давно покойник.
По крайней мере, кандидат.
Вам некому писать, полковник:
Вы потеряли всех солдат.
Зазря звенят в саду цикады,
Полковник безнадёжно глух.
Но гром далёкой канонады
Ещё улавливает слух:
Гаити. Ливия и Йемен.
В Ираке снова горячо.
Опять весь мир войной беремен —
Так значит, кто-то жив ещё?
Никто полковнику не пишет.
Он в ожидании, пока
Прибудет телеграмма свыше
С коротким словом «тчк».