Он сам в себе и у себя,
Нашёл единство для ума
И относительно отнёс,
Уму словесный свой понос.

В сознаньи знание храня,
Связующего нет звена,
Между познанием себя
В объёме разума-ума.

Храним мы душу всю в уме,
А ум покоится в душе,
Свобода жиздется на воле,
Где справедливости поболе.

Извне, во внутрь и до упора,
Лишится разума он скоро,
Но при условии разумно,
Он рассуждает так безумно,

Тому виною есть борьба,
Так начертала нам судьба,
Пусть к чёрту всё, но за чертой,
Реальность вместе с пустотой,

Она ему-благая сила,
От равновесности сносила.
Он этим вовлечён в борьбу,
И успокоится в гробу.

Повержен провиденьем сам,
Себя с собой напополам.
Подвержен воле коловрата,
По справедливости расплата,

Во множестве одно конкретно,
Оно теперь для всех секретно,
Стремится к центру весь баланс
И не мешает резонанс.

Бытует равенство в сознаньи,
Оно хранится в отрицаньи,
А в упраздненье прорицанья
Инертность мысли в назиданье.

Мы обретаем в том сраженьи,
Победу, силу в рассужденье.
И нет для нас других призваний
Среди порочных, тайных знаний.

Теперь пора понять в итоге,
Что смысл сокрыт порой в чертоге,
Где ведом творческий задор,
Что возбуждает этим спор.

Дающий мысли возбужденье,
А в разуме и извращенье,
В стремлении иносказанья,
С сомнением для наказанья.

Иные умонастроенья,
Мы видим в умозаключеньях,
А на вершине мирозданья
Не различаем сочетанья.

Но вдруг меня берут сомненья
О правомочности воззренья,
Громоздкость словосочетанья
Прекрасный повод к излияньям.

И нет преград для истеченья
В истории много-значенья,
Главенство личного влиянья
Народа благосостоянья.

Рассудок все расставил точки,
У точек зрений завиточки,
Их мы представим в одиночку,
Пусть будут вечны заморочки.

Пускай же лютый экстремист,
Разрушит фундаментализм,
Отключит рационализм,
Создав дебильный популизм.

Попали мысли в драматизм,
Припомнив фразеологизм,
Но снова всплыл идиотизм
И вслед за ним паразитизм.

Тварь мнит подобие творцу,
Мол творчество ему к лицу,
До власти рвётся сотворя,
Хлебаем миром и не зря.

Раз Бога нет, то нет греха,
Всё им дозволено тогда,
Хоть есть традиция закона,
Но нет свободы в пантеоне.

Качнётся жизни маятник,
Там потрясён сам праведник,
Душа между войной и миром
Их станут всех мочить в сортирах.

От взрыва вздрогнет непременно,
Всё мироздание Вселенной,
Расколется на части шар,
Извергнув мировой пожар.

Смерть распахнёт в предвечность дверь,
На трон взойдёт трёхглавый зверь,
Всех падших душ поглотит бездна,
Что будет дальше, неизвестно.