Среди полыхающих шин,
И ста разновидностей гриппа,
В потоке снующих машин,
Биткоинов, твиттеров, чипов,
Набравшись из книжек ума,
В толкучке военных прелюдий,
В своих первосортных домах
Живут Первосортные Люди.
Они поедают свой ланч,
Запив апельсиновым соком.
У каждого — лечащий врач.
И каждый: в ресурсе, в потоке.
Со снимками шпицов и роз,
И с сотней просмотров в ютьюбе,
В плену у пластмассовых грез,
Живут Первосортные Люди.
Они — отличают свой вид
От диких племен и народов.
У них психогенный гастрит
И график сакральной природы.
У них — виртуальны очки,
Улыбки и блоги кумиров.
Для них — что угодно (почти)
Из благ Первосортного Мира.
У них — космодромы, закон,
Налоги, инъекции, клоны.
Они с небольшим рюкзаком
Летят к городам незнакомым.
Звенит, разрывается чат.
Реклама об эко и шубах.
Вопрос улучшения чакр —
Решенный инъекцией в губы.
Мы — люди пластмассовых слов.
Мы — статусы Босха и Данте.
Наш мир — до сакральных основ,
До смеха и слез толерантен:
До ядерной быстрой войны.
До слов одного человека.
И чем отличаемся мы
От граждан двадцатого века?
Припудрим мозги и рубцы,
Вкусим эстетически плакать.
Мы делаем сотни вакцин,
Но нет — не вакцину от рака.
Бодры, атлетичны, стройны,
Своей упоенные силой,
И мы не боимся войны,
Которая дышит в затылок.
Наш век из пластмассовых грез
Долин силиконовых кукол,
Сумел дотянуться до звезд,
Сумел захлебнуться от скуки.
И мы выбираем язык,
И Бога, и Черта обличье.
Похожи на стаю борзых,
Идущих за призрачной дичью.
Среди полыхающих шин,
Будильников, сделок, иллюзий,
Пытаясь достигнуть вершин,
Живут Первосортные люди.
Пытаясь набраться ума,
Спасти обмелевшие реки,
Цитируют в твиттер Дюма
Из дикого, дикого века.