Господи, как я ее боюсь. И это я, человек, который непринужденно общался с Аллой Пугачевой. Который мило шутил с Валентиной Матвиенко. Который захаживал домой к Татьяне Толстой.
Самые высокие начальницы не пугают меня. Самых мрачных женщин я заставлял улыбаться.
А эту боюсь.
Завижу издалека — думаю: лучше бы обойти. Но ведь не получится. Встреча неизбежна. Вздыхаю, набираюсь мужества, захожу в подъезд.
«Ноги вытирайте!» — командует она.
И я вытираю, вытираю.
Уборщица в нашем подъезде — очень суровая женщина. Я совершенно уверен, что ее швабра сродни древнему самурайскому мечу. Если что не так — сразит мгновенно. Раз — и нету меня. А мое пальто, купленное в Италии, она мигом превратит в тряпку.
«Еще вытирайте, а то я мыла тут, а вы грязь несете».
И я вытираю еще рьяней, совершенно безропотно. Она придирчиво осматривает мои ботинки, держа швабру наперевес:
«Ладно, хорошо, теперь идите».
Никого я в жизни не боюсь так, как уборщиц. Да все их боятся, мне кажется. Для уборщицы нет чинов, званий, статусов. Она круче всех, она безжалостна, она всемогуща.
Думаю, если в наш подъезд завалится вооруженная банда, уборщица велит им построиться и вытирать ноги. И все построятся.
А если она увидит, что плохо вытирают, то скажет: «А ну пошли вон!». И банда понуро уйдет, пряча трусливо стволы.
Потому что с уборщицей лучше не связываться.