Попутчик

Работа — дом. И снова: дом — работа.
Еда, посуда, стирка, магазин.
Всегда спешим, не успеваем что-то
В сплошном водовороте лет и зим.
Привычный круг, в котором мы с годами
Замкнулись незаметно, как и все.
Лишь изредка встречаемся с друзьями,
Кино — раз в год, театр забыт совсем.
Всё некогда. И устаём мы, вроде.
А дни бегут. А годы всё уходят…

Ей в жизни, в общем, повезло, пожалуй.
Хороший муж. Не курит и не пьёт.
Живут нормально. Ссор и споров мало.
И дочь, в девятом, умница растёт.
Хорошая работа и зарплата.
Привыкла здесь, работает давно.
Вот только ездить чуть далековато
С тех пор, как перебрались в Строгино.
В метро — примерно так же, как и прежде,
Но вот автобус… Да ещё в час пик!
И, чтоб не портить нервы и одежду,
Она пешком ходила, напрямик.
Из дома выходила в семь пятнадцать
И к Щукинской шагала не спеша.
Так дольше, но зато не волноваться.
Да и полезно утром подышать.

Его она здесь раньше не встречала.
А впрочем, может быть, встречала, но
Среди других людей не замечала —
Ведь сколько их спешит из Строгино!
В знакомстве их в тот зимний день колючий,
Что снежной пылью по глазам хлестал,
Сыграли свою роль маэстро случай,
Да лёд на тропке около моста.
Когда она неловко поскользнулась
И выронила книги и тетрадь,
А ветер стал страницы рвать, беснуясь,
Он сзади шёл и всё помог собрать.
Потом они пошли невольно рядом,
И, просто так, чтоб только не молчать,
Она сказала:
-Расчищать бы надо,
Да дворников вот что-то нет сейчас.
Он усмехнулся:
-Ильфа и Петрова
Приходится невольно вспоминать —
За чистоту бороться все готовы.
Бороться! Но, увы, — не подметать.
Они поговорили о погоде
В Москве и разных уголках земли,
О странных аномалиях в природе
И незаметно до метро дошли.
И здесь расстались. Он пошёл налево,
А ей направо, к Пушкинской. Она,
Разговорившись, даже пожалела,
Что им не по пути. Но пелена
Забот обычных в голову вползала,
Всё тот же вечный неизбежный быт:
«Зайти за хлебом… Масла дома мало…»
И через пять минут он был забыт.

Прошло дня три. Однажды, так же утром,
Она опять увидела его.
Как Дед-Мороз — весь в белой снежной пудре,
В большой мохнатой шапке меховой
Он шёл с двумя мужчинами вдоль дома.
Они о чём-то спорили втроём.
Он тоже сразу увидал её,
Кивнул и улыбнулся как знакомой.

Ещё дня через два опять у дома
Поутру снова встретились они
И, словно бы давным-давно знакомы,
Сквозь утренние блеклые огни
Пошли вдвоём к метро путём привычным,
Болтая о каких то пустяках:
О холоде в квартире, как обычно,
О магазинах, об очередях.
И речь зашла о телепередачах.
Она спросила, а смотрел ли он
Вчерашний телефильм «Злой рок удачи»,
Который был недавно награждён.
-Да, да, смотрел. Фильм средненький, пожалуй.
Да и затянут слишком уж в конце,
Подсократить изрядно не мешало б.
Но несколько есть очень сильных сцен.
Вот, например, когда, расставшись с мужем,
Елена словно постарела вдруг
И, не раскрыв зонта, идёт по лужам,
Не замечая ничего вокруг.
Ни звука, только грязная дорога,
Лицо, не то в дожде, не то в слезах.
А кажется — весь мир залит тревогой,
Предчувствием беды в её глазах.
Ещё в метро. Их встреча с Николаем —
Поэма о несбывшихся мечтах.
Судьба обоим счастья не дала им,
И горько знать, что жизнь прошла не так…

Она же шла и думала: как странно,
Что чувствует он это. Ведь она
Переживала так же у экрана,
Но вот переживала всё одна.
А муж, который сел смотреть сначала,
Скучал. Смотрел, зевая иногда.
На той, тяжёлой сцене у вокзала
Встал и сказал лениво:
-Ерунда.
Она считала, что такие чувства
Мужчинам вероятно не понять,
И мало что из области искусства
Могло бы их действительно пронять.
Но вот же, есть! Идёт он рядом с нею
Большой мужчина с тонкою душой.
И чувствует он всё куда сильнее,
И говорит об этом хорошо.
И за его неброскими словами
Всё, что так остро чувствует она.
Она сказала:
-Я согласна с Вами,
Но Николай ведь всё-таки женат.
-Женат, женат и внешне будто счастлив.
Обычная нормальная семья.
Но душу ведь не разорвёшь на части,
Когда свернула жизни колея.
Весь день потом (хоть дел-то было море!)
Она, сама не зная почему,
Всё думала об этом разговоре,
Всё возвращалась мыслями к нему.

Ещё дней пять, а, может быть неделя —
И снова встреча утром на пути.
Как незаметно время пролетело!
Подольше бы вот так вот с ним идти.
Пожалуй, в первый раз ей так хотелось.
Ведь он, такой уверенный на вид,
Вдруг рассказал ей о своей несмелой,
Осмеянной студенческой любви.
И у неё желанье появилось
Вот так же откровенно рассказать
О том, что много лет в душе копилось
И что порой ей не давало спать.
Ведь как-то так сложилось постепенно
(Она не знала, что тому виной)
Что личным ей своим и сокровенным
Делиться не с кем было уж давно.
А иногда раскрыть нам легче душу
Перед случайно встреченным в толпе
Попутчиком, что нас умеет слушать,
Ну, например, соседом по купе.
Ведь он же незнакомый и случайный
Из жизни абсолютно из другой,
И то, что он узнает здесь нечаянно,
Сыграть не может роли никакой.
А тут — случайный он и незнакомый,
И ничего о ней не может знать,
Но после встречи он не канул в омут,
А иногда встречается опять.
И нет уж первой встречи напряженья,
Боязни что-нибудь сказать не так,
И разговор порою с продолженьем,
И глубже возникающий контакт.

Они друг в друге как-то понемногу
Такое понимание нашли,
Что, изредка встречаясь, за дорогу
Никак наговориться не могли.
Им всё хотелось рассказать друг другу,
И каждый знал — другой его поймёт
А анонимность их была порукой
Что откровенность их не подведёт

Они друг другу встреч не назначали
И специально не искали встреч,
И друг о друге ничего не знали,
Не заходила как-то даже речь
О семьях, о профессии, работе,
Не знали друг о друге — где живут
И, как ни странно (ведь знакомы, вроде!)
Не знали даже как кого зовут.
Но если что-нибудь её вниманье
Вдруг привлекало (всё равно к чему!)
Мелькало сразу в уголке сознанья —
Об этом надо рассказать ему.
И у него, наверно, так бывало —
Когда случалось вместе им идти,
Для разговора тем всегда хватало —
Им нехватало времени в пути.

А между тем летели дни, недели,
И вот уж нет красавицы зимы.
Растаяли морозы и метели,
Весенним солнцем небосвод отмыт,
Длиннее стали дни, короче ночи,
В природе стало радостней, светлей.
И на душе светлей. Но, между прочим,
Он что-то перестал встречаться ей.
Она, вначале не придав значенья,
Считала — ну, случайность может быть,
Но время шло, и это объясненье
Уж не могло такое объяснить.
Она решила всё-таки проверить,
И, выйдя очень рано на балкон,
Стояла пол часа, прижавшись к двери,
И всё смотрела, не пройдёт ли он.
Но нет. Прохожих незнакомых лица
Мелькали перед нею без конца.
Поток бескрайний — всё-таки столица!
Но не было знакомого лица.

Летели дни. У них такое свойство,
У этих наших быстротечных дней.
Какое-то глухое беспокойство
Теперь уж прочно поселилось в ней.

Когда же осень тихо и печально
Мазнула листья золотом своим,
Она в дороге встретила случайно
Тех двух мужчин, что шли однажды с ним.
Преодолев неловкость (ведь похоже
Мы все в плену условностей живём)
Она решилась подойти к ним всё же
И попытаться разузнать о нём.
— Простите, ради бога, есть причина
Задать вопрос вам, может странный, мой —
Не знаете, куда пропал мужчина,
Что с вами иногда ходил зимой?
Такой высокий, с серыми глазами
И шрам над бровью словно полукруг.
— А, Миша. Да, ходил, бывало, с нами.
И оба как-то помрачнели вдруг.
— А вы-то кто ему?
Ну, что тут скажешь.
А кто она, действительно, ему?
Знакомая? — Не знает имя даже.
Попутчица? Смешно. И не поймут.
—  Да так… Его я знаю очень мало.
Случалось вместе иногда идти.
Болтали. Да куда-то вдруг пропал он.
С весны мне не встречался по пути.
Не знаете, уехал он куда-то?
— Уехал. Только слишком далеко.
Туда, откуда нет уже возврата.
Он умер.
— Что? Как умер! Он такой…
Вдруг горло у неё перехватило,
Перед глазами словно пелена.
Такое ощущенье подступило,
Как будто в бездну падает она.
Потом она всё плохо понимала:
-…терпел…аппендицит…перитонит…
Лишь молотом в висках её стучало:
— Он умер. Он убит, убит, убит…
Работала весь день в сплошном тумане.
Как автомат. Когда домой пришла,
Весь вечер пролежала на диване,
К еде и прикоснуться не смогла.
— Ты заболела? — муж спросил с тревогой.
Она не сразу поняла слова.
— Да нет, устала просто я немного,
И очень разболелась голова.

Она себя уговорить пыталась,
Уткнув в подушку мокрое лицо:
— Ну, умер человек. Понятно — жалость.
Но кто он для меня, в конце-концов!
Случайный собеседник и попутчик.
Не родственник ведь и не близкий друг.
Наверное, не хуже и не лучше
Других мужчин, каких полно вокруг.
А сколько их в когтях стального века
Уж умерло. И будет умирать.
Из-за чужого, в общем, человека
Нельзя ж так тяжело переживать.

Не помогало. Нет. Не помогало.
Она своей разорванной душой
Теперь уже прекрасно понимала,
Что человек он вовсе не чужой.
Что созданные только друг для друга
Они прошли совсем не те пути
И в паутине троп земного круга
Друг-друга раньше не смогли найти.
Но наконец-то встретились. При этом
Над ними сразу вспыхнула заря
И ласковым и тёплым солнца светом
Залила все листки календаря.
Пусть поздно. Жизнь у каждого сложилась.
И ничего не надо в ней менять.
Но этих встреч дарованная милость
Над ними стала радугой сиять.
И вот — конец. Исчезли встречи эти.
Их счастье ею выпито до дна.
И на таком огромном белом свете
Она теперь одна. Совсем одна.
И солнце для неё уже не всходит,
И до конца своих унылых дней
Ей жить теперь в искусственной природе
При свете электрических огней.

2003 г.