Жизнь прекрасна, крупный помол и мелкий,
Разноцветные бабочки отнюдь не у нас в животе.
Глазки папины, ушки мамины, голос предков:
Дети — ваша попытка не ползать, а полететь.
Город держит в ладонях его недопитый чай,
Босоногий архангел бежит за пустым ведром:
Почему нашу маму из мам скоро исключат?
Слёзы детские орошают его плечо.
И на чёртовом колесе его день сурка,
Семилетие нерастраченной любви.
Мальчик, девочка, сыты, в здравии, три языка…
Зима не снаружи. Зима живёт внутри.
Многоликие божества потеряли счёт,
И свернулась котёнком Луна на его груди:
Верни маму детям в просторный уютный дом,
Отпусти с ладоней и сердца её тиски.
(Он не ждёт ничего. Объясни это сердцу, пожалуйста.
Перестань стихами, отпусти свою нейросеть.
Болит у Него Внутри Она Безжалостно:
I love you to the moon and back!)
Слёзы ночь освещают, ему бы сводить с ума…
Он не выбрал другую. Не выбрал опять никого.
И на донышке беспросветная пустота,
Обнимает детей и ему
всё равно…
всё равно…
всё равно…