Бывший чиновник интендантского управления, отставной коллежский секретарь Мягоньков Роман Авдеевич подтибрил на кухне декантер вина (почти под завязку полный)…
/читателю было бы интересно услышать, как сие «похищение» произошло, ибо миндальничал, лгал, обещал обещания и обольщал кухарку глазами Мягоньков весьма умело и цинично, однако… такая исповедь уведёт нас далеко от основной цели рассказа
…теперь Роман Авдеевич искал соучастника, с которым вино можно было испить. «Пить в одиночку? — говаривал Мягоньков. — Б-р-р-р! Прошу покорно! А поговорить? А выслушать человека? А открыть дискуссию? А надавать завравшемуся брехуну по мордасам своими аргументами? Как с этим прикажете-с?»
/выражаясь скупо, любил отставной секретарь точить лясы
Солнце только-только переползло высшую свою точку и начало подумывать о закате. Мягоньков выбрался за огороды, проскочил заросли крапивы (подняв правую руку с вином и левую с закуской над головой), направился к пруду, подразумевая, что у воды обнаружится «какой-нибудь олух» из дачников.
Вдоль лощинки произрастали ивы (рядком напоминая аллею), в тени на крашеной скамейке присутствовал сосед Романа Авдеевича герр Кутуров — личность угрюмая, туманная и малопригодная для беседы. Однакось охочая до вина.
Выбирать не приходилось. Мягоньков опустил свою поясницу рядом с поясницей Кутурова, и проговорил:
— А хорошая сегодня погода!
— Замечательная, — согласился Кутуров. — В такую погоду отлично хочется повеситься.
Разумея, что контакт налажен, отставной секретарь разлил по чашкам вино.
…поговорили о политике, об Австрии, о безграничной глупости правительства… притом, как общей, вместе взятой и единой, так и сугубо индивидуальной. Переползли на женщин.
/в сущности, этот путь застольного разговора не меняет направления уже тысячу лет, и лишь только разнообразится коленцами: от вселенских проблем и угроз космических, русский человек неизменно возвращается к женщине… или самогону
— Ты свою как называешь? — спросил Мягоньков.
— Как в пачпорте прописано, — удивился Кутуров. — Натальей Степановной.
— А если вы наедине?
Кутуров пожал плечами:
— Натальей.
— А если нежно?
— Наташей… но это редко бывает.
— А если ты хочешь её приласкать?
Герр Кутуров посмотрел на собеседника с подозрением — не разыгрывает ли? Нет, Мягоньков расспрашивал с искренним интересом.
— Наташей… зову. Как же ещё? Уж не Данилой же Спиридонычем!
— А вот если ты… — Роман Авдеевич поиграл пальцами на виртуальном пианино, затем быстро и веерообразно очертил в воздухе изрядных размеров округлости, — амурные делишки замышляешь. Тэк скаать амурашку решил запустить, как назовёшь?
— Наташей! — откликнулся Кутуров и подумал: «Вот прицепился, малахольный!»
Мягоньков почесал в затылке, дунул зачем-то в опустевший декантер. Сказал, что у него на даче живёт кот:
— Я назвал его Мардарием Аполлоновичем.
— Гнусное имя! — отозвался Кутуров. — Откуда ты такое выискал только?
— У Тургенева вычитал, так одного помещика звали.
— Дурак твой Тургенев. И помещик у него скотина.
Мягоньков пропустил ругательство мимо ушей и продолжил:
— Ласково я зову его Мардарио… на итальянский манер. Или Мардарио Ланца — чтобы язык наговорился. Если с уважением — Аполлонычем. Супруга моя, Лизавета Гавриловна, кличет кота Мардашкой или официально Мардарием Аполлоновичем. Так и говорит: «Призовите мосье Мардария Аполлоновича к обеду!»
— Тысяча имён, и все пустые, — огрызнулся Кутуров. — Морда он и есть Морда.
— Ага! Дочки выдумали Дарийца Мор с Синих Гор, космическое Ап-По-Ло или Мандарин А.
…ещё несколько минут перечислял Мягоньков имена и клички своего кота, как вдруг… на склоне ложка, за ивами послышались шаги и низкий женский голос пророкотал:
— Роман Авдеевич! Душа моя! Ты здесь?
Роман Авдеевич моментально затаился и приник к лавке. Поднял указательный палец, давая знак молчать. Одними губами проговорил:
— Моя! Моя явилась! Ищет!
Герр Кутуров поднял плечо и бровь, мол, что такого? Какой закон нарушен?
— Ты слышал, как она сказала? «Душа моя!» — значит сердится! Другое дело — пингвин или пингвишка. Ежели пингвином назвала, значит обожает, хочет побаловать. Смекаешь? Ох, грехи наши тяжкие! чую, достанется мне на орехи. Ну, бывай, соседушка. Не поминай лихом!
Пригибаясь к траве, петляя и оглядываясь отставной коллежский секретарь Мягоньков устремился к пруду, надеясь затеряться среди дачников.