— Где ты так пачкаешься?! — мама смотрела на меня в упор взглядом, который всегда заставлял врать.

Наша школа находилась на окраине леса. По пути домой я облюбовала большую, грязную гору. То есть раньше она была снежной, скользкой, с хрустящей корочкой льда, который трескался как карамель под моими подошвами. Для того, чтобы с нее прокатиться достаточно было захудалого кусочка картона. Но вдруг в самой середине января наш латвийский климат всем сказал «привет» и повысил температуру до нуля.

Грязные проталины как рваные раны вскрыли лес, чем вызвали желание ещё больше скользить вопреки всем законам природы.

В жалкой попытке удержать латвийскую зиму я натирала портфель лыжной мазью, сажала на него свой тощий зад и просила кого-нибудь из одноклассников подтолкнуть. На проталинах я застревала, падала на бок, но не сдавалась, а продолжала корячиться, обнимать землю и стелиться по ней ласковым дебилушкой.

— Так где ты вывозилась как свинья?

— Случайно упала…, — начала я и подозревая, что мне не верят, добавила:
— Три раза…

На самом деле после урбанистического променада я выглядела так, словно упала и пролежала неделю. И в течении всей этой недели по мне люди выгуливали собак. Теперь понятно как я выглядела? Ну и воняла соответствующе. Тамара Ивановна ругалась, переодевала, но на следующий день я снова вспахивала проталины.

Однажды мама подкараулила меня после уроков и пошла следом. До горы я шагала как человек, бормоча что-то себе под нос и пытаясь поймать языком падающие снежинки и капли дождя. Но гора точно имела какую-то магию надо мной и превращала в сатану.

Я швырнула портфель на землю и заорала:
— Смирнов, протащи!

Сзади подбежал одноклассник и начал толкать меня по грязной жиже талого снега. Когда я подъехала к спуску, Смирнов со всей дури дал мне пендаль для ускорения и я с хохотом покатилась вниз. Тут же из портфеля вывалился учебник математики. Я вскочила, схватила мокрую книгу и крикнула стоящим наверху одноклассникам: «Фигня! Моя мама утюгом их сушит!»

В ту самую минуту мама стояла за деревом и обещала Богу больше никогда не рожать.

Домой меня гнали, как беглую овцу. Я неслась по рваным ранам проталин, прижав к груди портфель и обещая всем святым, что если сегодня выживу, то завтрашний день начну с добрых дел: сколочу скворечник, по весне буду сажать деревья, летом покорно и без соплей поеду в сраный санаторий «Салют».

Из всего вышеперечисленного я сделала только скворечник из пачки молока.

И за вылитое в унитаз молоко снова получила звездюлей…