Лула Куни
(Дословный перевод с чеченского)
Вчера повзрослевшие дети ее
выкинули, не спросясь,
хлам, что пылился в кладовке:
мятые, но почему-то
надраенные до блеска
кастрюли;
чайник с отбитой эмалью,
тоже, зачем-то, очищенный
тщательно содой.
Вынесли из дому
старые снимки,
с которых родители,
в мешковатой одежде, юные,
смотрели на них,
улыбаясь наивно,
не замечая убогости быта,
что их тогда окружал.
Сожгли на костре
крохотные смешные
башмачки и платьица детские,
«старорежимные шмотки»,
которых сейчас и не носят…
В сумерках
она почему-то долго стояла
над тем пепелищем.
Потом, не поужинав, рано легла,
не пожелав, как обычно,
доброй им ночи.
Впрочем,
никто не заметил этих деталей —
в ожидании нового дня,
полного дел и забот.
Глупая старая женщина
тихо проплакала ночь,
боясь разбудить
уставших от дел домочадцев.
Утром
красивые сильные дети ее,
наскоро перекусив,
выбегали из дома —
учеба, работа, дела…
Хлопая дверью прихожей.
Тихая женщина
молча сидела в доме пустом.
Сквозняком заносило
в комнаты
запах гари вчерашней…
Старая женщина
тихо сидела в доме. Чужом.
-------------------------------------
Елена Ющук
Вчера, после стирки — готовки,
Без спроса (ведь дети), без драк —
Весь хлам, что пылился в кладовке,
Отправили в мусорный бак…
Кастрюли с надраенным блеском.
Измятые, с крышкой и без.
Линялые две занавески
С жаккардовым цветом небес.
Очищенный тщательно чайник
С отбитой эмалью души.
Предметы, как будто случайно,
Собрали сюда за всю жизнь.
И вынесли старые снимки
Времён совершенно иных,
Где предки, стесняясь улыбки,
Наивно смотрели на них.
Убогие эти пожитки —
И платьица, и башмачки —
Сожгли на костре все до нитки,
Ей душу порвав на клочки…
Она очень долго стояла
Над тем пепелищем, в тиши…
Не ела, в слезах задремала,
С трудом боль души заглушив.
Впервые не сказано детям
И внукам: «Спокойного сна!»
Но это никто не заметил.
Проблемы… Картина ясна…
Слезами до них достучаться?
(Отвергнутых страшен удел).
Боялась будить домочадцев,
В заботах уставших от дел…
Красивые, сильные дети,
(И жизнь бы за них отдала!)
Из дома ушли на рассвете:
Учёба, работа, дела…
Захлопнулись двери в прихожей.
Огонь в этом доме чуть жив.
Себя ощущала прохожей
Среди пешеходов чужих.
Нет прошлого — снимков в альбоме.
Спасительных нету мостов.
Ведь женщина тихая в доме
Была совершенно пустом…
Сквозняк, вдруг ворвавшись, напомнил:
Он точно такой же — ничей.
И комнату запах заполнил
Вчерашних сгоревших вещей.
Вдруг слезы наполнили очи,
Горючие… В сердце — ножом…
Так старая женщина молча
Сидела в том доме… Чужом…