По ночам, когда приходит бессонница,
все время гадкое что-то вспомнится:
например, как в двадцать два я кричала
на свою постаревшую маму,
перечисляла чуть ли вообще не с начала
все обиды из нутрякового хлама,
а мама плакала, а я продолжала,
потом меня несло куда-то к вокзалу,
потом я вообще уехала в другую страну.
Сколько же можно вспоминать-то, ну.
Так вот уезжала я по снежному февралю,
и с тех пор и засыпаю я на краю,
с кем бы ни ложилась, всегда лежу на краю,
и подолгу я ворочаюсь, и не сплю.
Жду, когда придет серый волк, утешитель сирых,
круглую луну, как головку сыра,
проглотит, и будет медовым его дыханье,
травами пахнущее, а не псиной.
и в тишине, в которой слышатся шаги тараканьи,
он наклонится надо мной, и зеленый взгляд
отразит искрящийся небосвод,
и слова его тоску мою утолят,
и выест он бессмысленный мой живот.