«Был проведен соцопрос, выявивший, что большую часть граждан РФ волнует не столько сам факт неизбежной смерти, сколько то, как они будут выглядеть в гробу. Вот про это кто бы написал рассказ», — Епифан Ух.
Это сценка является ответом Епифану Уху.
Был ясный погожий день в начале октября. В небе была лишь пара облаков. Стрижи реяли вдоль железнодорожного полотна, издавая свойственный им пронзительный свист. Вдоль полотна, проходившее мимо села «Белые росы», располагалась остановка, на которой под металлическим навесом на лавке сидели трое людей: два старика лет под семьдесят, горячо обсуждающие похоронные процедуры, и мужчина восточной наружности лет тридцати, как видно, тоже ожидающий электричку.
—У нас в гробу не хоронят, — вслух проронил мужчина на чистом русском языке без малейшего намека на акцент. —У нас умерших хоронят обнаженными.
—Так, ты, милок, из басурман будешь? — поинтересовался один из стариков, пристально изучая взглядом мужчину.
—Да, из них, — подтвердил мужчина, полуобернувшись к старикам. —Только не басурманин, а мусульманин.
—Так, у нас привычно называть всех иноверцев басурманами, — парировал дедок, затягиваясь дымком от самокрутки. —Но ежели тебе обидно, тогда воля твоя, — мусульманин…
—А вот, про между прочим, — вмешался второй старик, сплюнув за лавку, — у нас в деревне живет Мусульманин… Мы его так и кличем — Мусульманин! Нет, сам-то он наш, стало быть, русскай, и имя у него как у Святого Пятра… Но его там… служил он в Афганистане… Короче, он там попал у плен к басурманам… — старик запнулся, видя, что нерусской внешности мужчина заерзал на лавке, быстро сообразил и поправил себя, — стало быть, попал в плен к мусульманам. Так вот, в плену, он принял ихнюю веру. А когда наши вызволили его из плена, он, как принял ихнюю басурманскую… тьфу, ты! Не обижайся, мил человек, привычка, стало быть… А она — штука того, штука, ох, кака хитрая, эта привычка, значить… Ну, так вот, кажный день он по пять раз на день богу молится — вашему Аллаху Акбару. И так он славно поёть, скажу я тебе, мил человек… Ох, как славно поёть, что очень даже заслушаешься!.. Так, стало быть, вас хоронють голыми? Совсем без одежды… в чем мать родила? — резко поменял тему говоривший.
—Да… — протяжно ответил басурманин, глубокомысленно кивая головой. —Нас, хоронють совсем голыми, — решил он передразнить старика. — Совсем голыми, в чем мать родила.
—И везет же людЯм, — воскликнул первый старик, швырнув остаток козьи ножки на рельсы. — И даже не надо голову ломать, в чем тебя похоронють! Вот так, Михей! — обратился первый ко второму. —А ты все смеялся над Мусульманином. Я вот тоже думаю, может, мне тоже принять вашу веру, а? Что скажешь, мил человек?
—О, если вы скажите об этому нашему мулле он обрадуется!
—Так уж и обрадуется?! — засомневался старик.
—Еще как! — воскликнул чужак. — Ведь ему, нашему мулле, за каждого обращенного в Ислам полагаются льготы в раю.
—Что-то ты как-то странно говоришь… — вмешался второй старик. —Ты, часом, не атеист?
—Я-то? — как бы удивляясь подозрительности старика, ответил на вопрос вопросом мужчина. —Что вы, добрые люди, какой же я атеист, я верю в шайтана!
—Ты хочешь сказать, в сатану?
—Да, в сатану. Кто не верит в сатану, тот не верит и в Бога! Верно я говорю? — как-то запальчиво спросил мужчина.
—Верно-то верно, — задумчиво начал второй старик, — но, что-то мне больно подсказывает, что ты…
—Я агностик, господа хорошие, — перебил мужчина старика. —Какой же я атеист, если я не могу отрицать того, кого нет?!
—Это как понимать?! — чуть ли не в один голос спросили оба старика, изумившись.
—А так и понимать, что плевать мне на атеистов с ихним атеизмом. Так-то понято, деды дорогие?
—Ну, тода ты свой человек, — успокоились старики.
—А вам не все ли равно, в какой одежде вас похоронят? — решил вернуться к прежней теме чужак.
—Нет, мне не все равно, в чем я предстану перед Господом нашим Богом! — заявил второй старик, — подумав, добавил: —Это для нас, православных, пренсипиальна.
—А у нас, у басурман, предстают перед Аллахом в том, какими мы пришли в этот мир… У нас проще. А у вас все сложно так, — подумав, добавил: —У вас, чтобы стать праведником, надо согрешить трижды. Вот так у вас у православных. Ведь, ваш бог все вам прощает!..
Оба старика смотрели на чужака и уже ничего не могли ему ответить.
—А вот и электричка, — радостно воскликнул мужчина. — Было приятно убить время с вами. Прощайте и не поминайте лихом!