Пишу историю монастыря. Женского. Очень интересно. Огромный, разнообразный, знакомый-незнакомый мир.

И там встречаю новые слова. Каждое такое слово — путешествие. Вытаскиваю с полки Даля, раскрываю, ворошу страницы, нахожу гнездо (у Даля гнездовой словарь, слова кучкуются), читаю. Наслаждение.

Так вот, в начале XVIII века в том монастыре была такая должность-послушание — будильница. И так мне это слово приглянулось, так понравилось, так зазвучало! Как переливы, с отблеском, ручья.

И вот пошла ты в монастырь. И вот, в монастыре теперь, живёшь. За жизнь набегалась, заёрзалась, тревоги все твои, все мысли — всё с тобой. И спишь не спишь, и задремала — просыпаешься. Измучалась сама, измучаешь других.

А тут тебя заметили, такую, и подходят, вдруг, и говорят:
— Ну, быть тебе будильницей.
— Кем, кем?
— Будильницей. Ты всё равно с утра не спишь.

И всё. И ты будильница. Теперь.
Всю жизнь, с тревогами и мыслями, без сна и отдыха — всю жизнь.

Но скоро утро. Скоро служба. Надо всех будить. А ты не спишь. Ты терпеливо ждёшь. Да пусть поспят немного, что уж там. Ещё немного пусть, поспят. Но надо, всё-таки, пора.

Будильница. Бу-диль-ни-ца.
Какое чудо-слово… А ведь там, за этим чудом, чья-то жизнь.