Послушайте, люди, ведь время не лечит,
а лечит обнявший в печали за плечи,
и слово нашедший в безмолвии жутком,
спешивший к тебе на метро и попутках,
поймавший тебя в миг последний, у края,
и ты возвратишься, затихнешь, внимая
таким незатейливым фразам знакомым,
и слезы отпустишь
расплавленным комом
саднящие в глотке, и в ближних поверишь…
И помощь людскую ничем не заменишь.

И Вы не любили, и я не любила,
Скажите мне, милый, а что это было?
Но я рядом с Вами всегда хорошела,
Душа улыбалась, звенела, хмелела.
И легче дышалось, и искренней пелось,
Слетала усталость и жить так хотелось!
И мир был чудесней, и осень добрее,
Теперь не до песен, мы стали мудрее.
Мы стали серьезней, под дождь не танцуем,
Давно уже порознь, но странно — тоскуем.
И если случайно встречаемся с Вами,
Глядим друг на друга шальными глазами,
И нежность струится, и искры по коже…
Я вас не любила. И вы меня тоже.

Есть в памяти заветное местечко, где девичьи секретики живут: дешёвенькое с камешком колечко, таких уже давно не продают, букет сирени, робкие объятья и солнечные блики на реке, наивное, но искреннее счастье, следы влюблённой пары на песке, томление и жар от поцелуя, и мальчика застенчивого взгляд… Я, горести бегущих лет минуя, храню воспоминания, как клад.

Люблю тебя. Совсем уже сказилась,
Сплошной восторг и пламенная страсть!
Как быстро всё гнетущее забылось,
Опять всё те же грабли, та же грязь.
Уж лучше с кем попало, хоть небольно,
Потешила инстинкты — разошлись,
И замечательно — довольна и спокойна,
Так нет же… Что за стерва эта жизнь!
Всё папины слова про поцелуи:
«Не надо без любви их отдавать!»
Спасибо, папа, я теперь тоскую
О тех, кто недостоин их принять.

Поступь Музы, увы, сурова,
Эхом горечь, на сердце мгла,
Чтобы вымолить лёгкость слова,
Выжигаешь нутро дотла.