Этот плеч разворот — «семерых побиваху…»,
Эта поступь, познавшая столько дорог.
За тебя умоляли Христа и Аллаха —
И Христос промолчал, и Аллах не помог.
Я не знаю, о чём ты подумал, теряя
Ту последнюю капельку жизни своей,
Но взвилась в небеса журавлиная стая,
Хоть казалось — ноябрь… И нет журавлей.
Может, просто узнав, что ты так занедужил,
Что твой стих, упорхнув из блокнота, затих,
Воротились назад журавлиные души
Русских птиц -- те в беде не бросают своих?
Может, просто в горах, так любимых тобою,
Где последний цветочек еще не зачах,
Зарыдали горянки над смолкшей строкою —
Так, что взмыл в небеса обезумевший птах?
Может, это почудилось мне в перебранке
Двух эпох, что схлестнулись на стылых ветрах?
Но кричат журавли… Тихо плачут горянки…
И стыдливо молчат и Христос, и Аллах…
.