Я погряз в тишине, я по-черному запил,
Ты умчалась к кому-то чужому на Запад:
В Дюссельдорф, Амстердам,
Черт возьми, Копенгаген —
пыль дорожную в пену месила ногами.
А Москва принимала измученным чревом
Все мои истерии, и в целях лечебных
Наливала мне водки. Тверская жалела
Поворотом направо, поворотом налево…
Я слонялся по городу, как сифилитик
Слушал каждое утро болит, не болит ли Место в теле, где каждый твой локон запомнен.
Я срывал занавески с окошек, запоры
С трех дверей нашей маленькой спальни. Напрасно.
Я анализы крови лизал от запястья,
Выше… выше… давился, и привкус металла
Оставался на небе густой, как сметана.
(Плюс) друзья, приходившие ежевечерне,
Помогали мне встать, но тугие качели
Поддавались неловко. Я падал, я плакал,
Я твоих фотографий заплаты залапал,
Заласкал, залюбил. Заболел скарлатиной.
И анализы крови, и привкус противный,
И на небе московском созвездие овна:
Все мне виделось только тобой поголовно.
Я примерно учился искусству тебя забывать.