Среди петербургских извозчиков сто лет назад всегда было немало колоритных персонажей, но все же по большей части были это мрачного вида мужички, отнюдь не блиставшие культурой речи.
Однако случались и исключения.
Около ста лет назад по весне один петербургский журналист познакомился с более чем интересным кучером.
Едва корреспондент «Петербургского листка» уселся в повозку и лошади тронулись, как извозчик стал кричать мешавшим ему ехать прохожим на чистейшем французском:
‘Trends garde" («Поберегись!»).
На вопрос ошарашенного пассажира, неужели он знает французский, кучер гордо ответил, что он не только галльскую речь разумеет, но и по-немецки говорить способен, да и «по-аглицки вполне пообщаться может — был бы собеседник понимающий».
Совершенно заинтригованный пассажир потребовал немедля рассказать, откуда такие глубокие познания у простого кучера.
Как выяснилось, языкам извозчика № 5771, представившегося Магазинским, выучила не кто-нибудь, а Мария Мариусовна Петипа, дочь великого балетмейстера и известная в ту пору актриса.
Стоит заметить, что историю свою «водитель кобылы» рассказывал опять-таки на французском, щедро пересыпая речь немецкими и польскими словами, умащая все это латынью.
Как рассказал извозчик, матушка его была крестьянкой из Новгородской губернии и служила мамкой у Мариуса Петипа, кормила маленькую Марию.
Сын частенько наведывался из деревни к матери в Петербург.
Когда дочка балетмейстера подросла, мамку при ней оставили, а будущий извозчик продолжал приезжать в дом Петипа, став со временем преданным товарищем Марии.
Поэтому, когда пришло время учиться и в доме появилась гувернантка, она уже обучала языкам обоих, и молодой человек получил весьма сносное образование.
Позже Марию Мариусовну отдали учиться дальше, а Магазинский сам стал штудировать учебники, устроившись в Петербурге извозчиком.
Маша стала актрисой, а ее приятель по детским играм так и остался на козлах.
Правда, в свободное время он иногда занимался писательством и даже публиковался в журналах.
Свое невысокое общественное положение он с важностью объяснял идейными соображениями:"только с кучерского места жизнь народная, коренная и видна", судьбой своей он весьма доволен, только вот поговорить на языке не с кем, «коллеги» — народ по большей части темный.
Растрогавшись, журналист щедро одарил уникального кучера, и тот поехал дальше, напевая себе под нос что-то легкомысленное, французское.