Тарзан
Укрытые куртками спины
плывут под покровом пожухших,
но в ветки вцепившихся листьев.
И спереди, сбоку и за
мешаются люди, деревья —
и мысли, и губы, и уши,
и сердце — по людям — деревьям —
как будто сибирский Тарзан.
А кто-то, придумавший совесть,
загадочный, неумолимый
все видит, и каждый — не больше,
чем в горьких глазах его блик
И нет в его планах туманных
отмеченных и нелюбимых:
в сюжете важны все герои,
поскольку задуман конфликт.
Но как же мучительно трудно
смириться с неведомой ролью,
не видя злосчастный сценарий,
цепляясь за веру в людей.
И всё, что осталось, — тропинка
с сосновой подпиленной голью,
и святость поспешного шага,
и рваная броскость везде.