В Измайловском парке летний воскресный день. Гуляют женщины, дети, молодёжь. Мужчины сидят за шахматами, стучат фишками домино. Вокруг столов толпятся наблюдающие и созерцающие, просто отдыхающие граждане, ждущиеся своей очереди. Подходят люди. Ставят на стол бутылочки с винцом. Их, не спеша и не отрываясь от игры, распивают…
Хозяин гранёного стакана стоит у стола и никогда не играет. Он всегда в чёрном пиджаке и белоснежной рубашке, солидный и молчаливый мужчина пенсионного возраста. Вот снова подходит завсегдатай, жмёт всем руки, ставит свою бутылку портвейна. Ему почтительно уступают место. И банкующий за столом кричит:
— Женя, стакан!
Женя тут же лезет в карман чёрного пиджака, достаёт стакан, аккуратно завёрнутый в газетный обрывок. Стакан стерильно блестит, на нём ни пылинки, ни отпечатков пальцев. Но Женя не торопясь вытирает его бумагой, в которую тот был упакован, аккуратно сдувает невидимые соринки и только тогда торжественно ставит стакан перед главным.

А такой всегда есть за столом. Он наливает в меру, аккурат на всех, кто участвует в действии. Банкующий точно знает, кому налить и сколько. В конце всегда остаётся для Жени. Женя достойно выпивает и убирает стакан в карман чёрного пиджака до следующего раза, когда появится компаньон с новой бутылкой вина из ближайшего гастронома. И главный снова крикнет:

— Женя, стакан!

И Женя достанет стакан и всё повторится сначала. Каждый уважительно выпьет свою долю. И последний стакан портвейна обязательно достанется Жене. И так Женя простоит весь жаркий июльский день в белой накрахмаленной рубашке и чёрном пиджаке со стаканом, чтобы уже в сумерках и прохладе напоследок услышать:

— Женя, стакан!

И когда все будут расходиться по домам, пойдёт и Женя. Удовлетворённый своей востребованностью и миссией. Ничего не понимающий ни в домино, ни в шахматах. Но довольный своей нужностью всем этим людям за столом, гордый необходимостью своей, так уважительно оценённый меркой, причастный к избранным, играющим в домино и шахматы.
Уйдёт до следующего дня или следующих выходных. Так было весной, так будет всё лето, так будет золотой осенью. И будут гулять вокруг праздные женщины, молодёжь, дети. И будут толпиться у столов люди. И будут играться партии. И будет приноситься вино. И бутылки так же будут ставиться перед играющими. И банкующий будет кричать:

— Женя стакан!

И так будет не один год. Пока ничего уже не останется. Пока уже никто не крикнет: «Женя, стакан!» И некому будет достать стакан. Да и незачем…