Бормочет гроза по-старушечьи тихо сварливо.
Она засыпает, и день покрывается пылью.
Остаток от радуг на клумбы цветочные выльет
Уставшее лето, которое все ещё живо.
За хОлодность рано корить наливные рассветы,
Но царственный август вступил календарно намедни.
Отравлен как месяц он званием вечным «последний»,
И ночи растут в унисон с угасанием лета.
Купание в реках уже под запретом пророка*,
Вновь яблочным духом сады все в округе едины.
В листве замечаю опять золотые седины,
Зачем-то грущу и сентябрь ожидаю до срока.