Вот и учебный год подкатил. Здравствуйте, господа родители, я — завуч Ева Артуровна. Сообщаю, что у меня для вас две новости — хорошая и плохая.
Хорошая новость: в школах отныне запрещены поборы!
Вижу, вы рады. Вы вздохнули с облегчением, обнимаетесь друг с другом… отлично. Теперь плохая новость — учебного года не будет.
Вы перестали кричать «ура» и обниматься? Больше вашего опечалены управление образования и финотдел. Когда мы напомнили, что поборы запрещены и нам нужны деньги на ремонт классов, финотдел долго молчал, потом сказал: «Ну вы и подставили, гады!» — и бросил трубку.
Сейчас они срочно ищут начальника управления образования Мухина. Мухин в отпуске, а все деньги у него. Найдут — перезвонят, но надежда слабая. Отдельное «спасибо» они велят передать маме Люси Клюшкиной, которая за прошлогодние пожертвования наклепала на гороно в прокуратуру.
Ремонт под угрозой, учебный год — тоже. Мы уже отправляли делегацию к директору Иннокентию Ивановичу, хотя нам страшно огорчать нашего дедушку. Иннокентий Иванович — святой человек. Он думает, что все тридцать лет мы красим школу той банкой краски, которую он выписал нам в 1990 году. Он думает, что обои сами растут из стен, а кулеры заряжаются питьевой водой напрямую из космоса. Не знаем, выдержит ли Иваныч сермяжную правду.
Итак, на бюджет школы надеяться особо нечего. Самое досадное, что весной от нас уволилась учительница физики, которая единственная умела идеально белить потолки и любила это дело даже больше чем физику.
Мы не сидим сложа руки. Пока финотдел ищет Мухина, мы всем коллективом ищем, где взять денег на ремонт? Преподавательница химии могла бы заработать их за одну ночь, продавая налево какие-то препараты, но на неё уже обиделся наркоконтроль, а мама Люси Клюшкиной пригрозила снова наклепать в прокуратуру.
Идею с химией мы оставили на чёрный день. Учительница пения говорит, что попробует солировать в трамваях. У неё высшее музыкальное образование, подавать должны хорошо. Если вы её там встретите — бросьте в коробочку, сколько не жалко.
Кроме ремонта нам нужны деньги на антитеррористические мероприятия. Здесь свои услуги предлагает физрук Степан Гаврилович. От его перегара могут вымереть практически все организации, запрещённые в России.
Если бы в школе оставался старый учитель труда — он бы тоже что-нибудь придумал. Но уроков труда теперь нет, а есть молодой учитель технологии Глеб Игоревич. К сожалению, против старого трудовика наш технолог Глеб Игоревич проигрывает всухую.
Что там за ехидные реплики? Мама Люси Клюшкиной предлагает нам идти зарабатывать на панель? Увы, не выйдет. Мы не хотим отбивать хлеб у её дочки Люси Клюшкиной, которая трудится на панели с седьмого класса.
Извините, секунду! Мне звонят из горфинотдела. Алло? Ага. У горфинотдела тоже две новости. Первая — начальник управления Мухин нашёлся. Оказывается, он нечаянно взял все деньги, заложенные на ремонт, и нечаянно уехал в Сочи. Вместе с ним туда нечаянно уехала начальница финотдела, с которой они теперь нечаянно спят.
Другая новость от Мухина хуже. Мухин сообщает, что денег больше нет. Он сильно поиздержался в Сочи, потому что цены там как на Луне, и только что провёл педконференцию с местными учительницами в стрип-баре. Ему преподали много нового и интересного, чего не знала даже начальница финотдела, хотя она баба опытная.
Только что Мухин сунул последние сто евро в бюстгальтер одной из наставниц. Если догонит — отберёт обратно, но может и не догнать, потому что Сочи город большой, а Мухин очень устал после конференции. Странные всё-таки у них там педагоги, ёшкин дрын…
Сейчас следом за ними в погоню уехали жена Мухина и муж начальницы финотдела. А также ревизионная комиссия контрольно-счётной палаты. Мухин говорит, что снял на всех восьмиместный номер, но народу слишком много и кому-то придётся спать в бассейне, а кому-то на пальме.
Чёрт с ним, с этим транжирой Мухиным. Будем выкручиваться сами. Теперь я попрошу маму Люси Клюшкиной удалиться и не подслушивать. Кто-нибудь, придержите дверь, чтоб она не совала сюда нос.
Позвонил Мухин. Он её не догнал… Сказал, что денег нет, и велел нам держаться. Где-то я уже это слышала.
Тссс-ссс. Милые родители. Факт есть факт, поборы с вас запрещены. Мы сами сделаем для ремонта всё, что в наших силах, и просим родителей не вмешиваться. Поэтому не дай Бог кто-нибудь принесёт нам в класс 60 метров линолеума «ясень»! Я при вас же швырну его на пол и начну топтать ногами!
Не вздумайте принести нам новые шторы. Их нужно шесть штук, метр восемьдесят на три двадцать. Увижу — всех развешаю по стенам вместе со шторами!
И, конечно, не пытайтесь принести в класс два ведра водоэмульсионной бежевой краски! Я её просто тут же размажу по потолку и скажу, что так и было!
Всем до свидания, будем работать. Как говорится, на гороно надейся, а бустилат из дому неси.