День восходит в зенит под Токатту бессмертного Баха.
Луч ложится котёнком оранжевым на плечо.
Выплываешь из сна без стыда — обнажённою Махой*
или рыбкой серебряной… Сладко и горячо.

Мыслей нет ни о чем. Белый лист. Он без оттисков смерти,
без царапин и шрамов… Затянуты соты ран.
Апельсином палящее солнце на синем мольберте,
облака — зацветающий снежностью майоран.

Опускаешь перо не в чернила, а в мякоть черники,
на ладонях рисуешь не вензель — двоичный код.
Что-то есть в этих ягодах — древнею тайной и дикой,
несравнимое с тем, что нам дарит пчелиный мёд.
… показать весь текст …

Маленький демон ведёт меня за руку в ад
прямо по лезвию, раны бинтуя улыбкой.
Где-то давно в колокольчик призывно звонят,
ладно настроив для встречи альтовые скрипки.

Лапка у демона — истинный пламенный лёд.
Взгляд сероглазый насмешлив… Повеса, проныра.
Нас с ним то вправо, то влево по кругу несёт.
Странное место — ужасные чёрные дыры.

Вдруг отпустил. Потащило воронкой на дно.
Смерть — это просто отсутствие кофе на утро.
Точно такое, но в сером формате кино…
Стоп, это — кто?! Золотой воскрешающий Будда.
… показать весь текст …

Хорош… Бесспорно… И умён к тому ж.
Порою груб. Порой излишне тонок.
С таким легко сквозь дым и гибель стуж.
Он — тигр, я рядом маленький котёнок.

Один лишь взгляд и на плече тавро.
И привкус поцелуя ежевичный.
Отныне я — Адамово ребро.
У бога вечный код для нас — двоичный.

Кто был до нас — теперь уже не в счёт.
Не тесен круг, когда тот круг бесовский.
Река времён не в рай, а в ад течёт
с той самой падшей башни — вавилонской.
… показать весь текст …

Мыши точат, дырявят шафрановый лунный сыр.
Сладко ангелы спят. Дремлет сонно и Фил — сурок.
В медной лампе у джинна веками измерен срок.
Спящий мир так похож на скопление чёрных дыр.

Будда спит… не припомню янтарно открытых глаз.
Спит, зарывшись в песок, незадачливый фараон.
Как затейлив холодным обманом иллюзион,
даже если имеет павлина-самца окрас.

Я не сплю… травит ядом кромешным слепая ночь.
Забронировать лето не выйдет — хоть плачь, хоть вой.
Спелый август по срокам ушёл в золотой запой, —
время пробовать кьянти, глинтвейны, зелёный скотч.

У неба цвет солдатского сукна.
Мой город чашей вылизанной плоской.
Фонарик иероглифом японским
в ладонях полумёртвого окна.

Теперь он без короны бывший царь
на долгие безликие полгода.
Слетела с клёнов пеплом позолота,
уснуло солнце, спрятавшись в янтарь.

Ни встреч и ни разлук — густой покой.
Блокнот в подмогу, алые чернила.
Душа всё та же — адское горнило,
но сердце в зиму — чёрною дырой.
… показать весь текст …