А волны — замираю, не дышу —
сгибают спины закругленной гжелью.
Так хочется, услышав этот шум,
терять лицо в стремительном движеньи.
Как будто искривился горизонт,
становится на время зримым ветер.
Лишь здесь на время отступает сон,
господствующий надо всем на свете.
Простёрший руку властно на слова,
на смех и слёзы, на палитру неба.
Рокочущий простор — за валом вал —
конечно, ускользает от нелепых
попыток усмирить и приручить
его решительность и отрешённость.
В полмира грусть без следствий и причин,
наполненность и с ней опустошённость.