Очень. Осень.
Пространство благосклонно в своём величии… воспевает несвязанное до величин неслагаемых форм… и продолжается…
Слушаю, созерцая всё, что ещё девственно и никем не воспето. Вот же отдаются импульсом звуки, что теребит ветер седой, сбиваясь волнами мыслей. Ничего… ничего я опять не знаю. Ящеркой бы под камень, а там всё одно… ко дну. Страшно вам?! Вот и я чураюсь, ограждаю свой ум, бытие… придумываю всяко/разное и опять, как дитя — по прямой! Вот вам ушибы/ссадины, да сплошной нигилизм.
В остальном же всё опять по старинке. Клею окна малярной лентой, отдаляю ненастье и холода. Только долго потом заживают раны, ведь бумага опасней любого клинка. Кстати, «звёзды» мои — все сплошные льдинки, тают в бокале с виски, согревая собою себя. Так что слушаю мир, объятый сводами правил… и жизнь течёт будто весною река.
Странно всё в этом мире низших, да и третий там вовсе не лишний, лишний тот, кто не дошёл! И осень с кожей сброшенных ящер замирает в объятьях наста и серебра…