`
Двор столичный — пасмурный, неяркий.
Дом-верзила, тень, плетень и сварка;
Шмель, похожий на щенка овчарки,
Падает в сиреневый сугроб.
Из типичной триумфальной арки
Вышел дворник — покурить, пошаркать,
Осудить фонарные огарки,
С небом потрындеть — здорово, бро.
Кашляешь? Не ври, отсюда слышно —
Бог, а конспиратор никудышный.
Холоду нагнал — оно и вышло
Ни себе, ни людям. Во болван.
Я? Пылю, белю извёсткой вишню.
Помнишь Надьку? Родила мальчишку.
Всё одна. Помог бы ей, всевышний.
Дом вон тот, квартира сорок два.
Знаю, знаю, из какого сора.
Глянь-ка — побирушка у забора:
Нипочём трамваи, светофоры…
Здесь я сам. Сказал тебе — не лезь!
Так спешила, что подмётки стёрла?
Ты зачем опять сюда припёрлась?
Без убогих дел-забот по горло!
Стой! Держи. Купи себе поесть.
Чей-то мяч на поле-тротуаре.
Твой? Вставай туда. Пенальти, парень.
Уберёг бы, бро, его от армий —
Ох, умён! Квартира двадцать три.
Потеплеет скоро? Ветры, хмари,
Вместо солнца — фонари да фары…
Мне? Смеёшься? Крепкий и нестарый.
Ничего не надо, не дури.
Можно жить — работой, бабой, книгой,
Горькой водкой, сахарной ковригой.
Дата есть? Не стоит вправо двигать.
Экий ты зануда, Боже мой.
…Смотрит ввысь убогая калика:
В небушке — шмели и голубики;
Дворник, бородатый, невеликий,
Выметает небушко метлой.