Конечно, я помню про рай и ад, но есть кое-что честней: шагает по долгим пескам отряд оставшихся на войне. В нём каждый четвёртый сошёл с ума, а каждый второй молчит. У каждого первого в сердце тьма, звенят в голове мечи.
У чёрного солнца закат кровит, навеки зашитый в нерв.
Бредут камикадзе и штурмовик, драгун и легионер. А если сидят они у костра, а если заходят в бар, один безголосо кричит «ура». Другой же — «аллах акбар».
Пьют чай, недовольно наморщив лбы, бурбон, самогон, саке. При этом поруганные любым, не узнанные никем.
Конечно, я помню про небеса, посмертие, божий суд. Героев в рассказе должны спасать — и я их опять спасу. Не ради победы, такой благой, и правды от сих до сих. Солдаты в конце обретут богов, и боги обнимут их. Руками убитых смешных детей, глазами живущих вдов. Обнимут блуждающих в пустоте, и тех, кто всегда готов. Из каждого первого вынут гром, из горла достанут вой: идите домой, мужики, добром.
И больше не будет войн.
А будут цветы и осенний лист, дожди и река в струну. Ведь я, понимаешь ли, пацифист, и я не люблю войну. А если откроется мне канал и нужная частота — скажу:
эй, Господь, у тебя война. Пожалуйста, перестань.