Если почитать учебники по экономике, то вырисовывается идиллическая картина: два равноправных джентльмена встречаются на рынке труда, один при деньгах, второй обладает трудовыми навыками и свободным временем, поэтому они заключают взаимовыгодную сделку в форме найма на работу. Так, между прочим, сегодня и рассказывают ребятишкам в школах и ВУЗах. Не сложно заметить, что из виду упускается несколько нюансов: откуда у нанимателя деньги? почему трудящийся вынужден наниматься на работу? почему величина заработной платы зависит не от степени общественной полезности его работы? почему работник не может претендовать на результаты своего труда, в отличие от «инвестора»?
Ещё больше риторических вопросов ожидает подрастающих читателей учебников по экономике, когда они пойдут наниматься к предпринимателю в реальной жизни. Когда им придётся выворачиваться в стремлении понравиться работодателю на собеседованиях, терпеть от него изощрённые унижения, полное безразличие к комфортности и безопасности условий труда, попрание всевозможных прав, моральных и этических норм, короче говоря, когда придётся почувствовать на своей шкуре, что трудящийся человек для бизнесмена — не более чем придаток процесса производства прибыли, строка затрат в управленческом и бухгалтерском учёте. Писателей буржуазных учебников по экономике перед началом подготовки черновика неплохо бы на пару-тройку лет направлять вместе с семьёй горбатиться в шахту, на стройку, лесопилку или конвейер, чтобы писали о капиталистической экономике, глубоко прочувствовав наёмный труд. Впрочем и такая трудотерапия не исправит некоторых либералов.
Может показаться, что тяжесть исполнительного, монотонного, физического труда присуща не капитализму, а самому процессу производства, технологически затруднённого сложностью преобразования природного материала. Дескать, шахтёром работать не сладко и при капитализме и при социализме. Адепты рынка лукаво нравоучают, что умные, смелые, трудолюбивые и успешные люди в шахтёры не набиваются. Заниматься тяжёлым, отупляющим, опасным трудом — участь, так сказать, худшего человеческого материала. Если же не заговаривать зубы либеральным расизмом, то разница между тяжёлым трудом при капитализме и тяжёлым трудом при социализме состоит в следующем.
Во-первых, идеалом коммунизма является творческий, высокопроизводительный, не изнуряющий, не отупляющий и не опасный труд как потребность здоровой личности. Только такой труд становится важнейшим условием умственного и физического развития человека. Идеалом же капитализма, т. е. буржуазии, является не какой-то труд, а производство с постоянно сокращающимися издержками на заработную плату, производство товаров, сведённое к «производству» прибавочной стоимости (выраженной в прибыли). Несложно представить, какой предполагается в таком случае труд — максимально обесчеловеченный, формалистический труд как придаток к процессу производства, будь то сельское хозяйство, промышленность или услуги.
Таким образом, строительство коммунизма в указанном аспекте есть синоним победоносной борьбы за снижение интенсивности, т. е. напряженности, изнурительности и вредности, прежде всего, физического труда непосредственных производителей, за увеличение свободного времени для разностороннего развития каждой личности. Сейчас даже у самых отъявленных техно-скептиков нет сомнений, что абсолютное большинство монотонных, отупляющих и тяжёлых трудовых операций легко можно исключить из производственного процесса за счёт высшей техники. Капиталисты же используют механизацию, компьютеризацию, роботизацию производства только в том случае, если это выгодно персонально им. Если выгоднее использовать ручной труд самой низкой производительности и самой чудовищной интенсивности, они забывают про все «инновации». А законы капиталистического производства никогда не позволят исключить низкопроизводительный, высокоинтенсивный труд. Держать массу пролетариата в состоянии самого примитивного труда, держать армию безработных для установления заработной платы на уровне выживания, держать, наконец, пролетариат в целом в нищете за счёт ежемесячного повышения цен и кредитной кабалы — это те объективные законы наёмного труда, без которых капитализм функционировать не может. Поэтому капитализм никогда не реализует проект безлюдного производства в необходимом масштабе, а все заявления об этом и локальные примеры высокотехнологичного производства есть пыль в глаза и дешёвая обманка. Более того, научно-технический прогресс при капитализме тормозит рост производительности труда.
Во-вторых, для диктатуры работающего класса (социалистической власти) рабочие, задействованные в пока ещё тяжёлом, вредном, опасном производстве, есть отважный отряд братьев, которых нужно не только оберегать и уважать, но и окружать заботой, ведя борьбу за уничтожение условий такого труда. И это не только политическая программа коммунистического строительства, но и дело чести социалистической власти. Тогда как для диктатуры буржуазии такие рабочие — никто, а для капиталистов — легко заменяемый расходный материал.
Исторический переход от крепостничества к наёмному труду, т. е. от подневольного труда к «добровольному», считается величайшим завоеванием капитализма. На первый взгляд это может показаться парадоксальным, но на самом деле трудящийся в капиталистическом обществе прикрепляется к хозяину более прочной связью, чем раб кандалами, а крепостной плетью. Сила дисциплины рабства и крепостничества была равна вооружённой силе хозяина и удали его всадников. Сила же дисциплины голода, присущая капитализму, поистине всеобъемлюща. Капиталистическая собственность сформировалась на основе узурпации всех современных средств производства, превратив узкий круг людей во владельцев всех средств существования на Земле. Капитализм уже давно принудил практически всех людей на планете прямо и косвенно зависеть в вопросе физического выживания именно от наёмного труда самого субъекта или его ближайших родственников. Нищета, голод, кредитная кабала стоит на пороге каждого дома и заставляет миллиарды людей ежедневно «добровольно» идти в услужение, порой по степени бесправия, низости и унижения не уступающее рабству и крепостничеству. Но либералы будут вечно продолжать возносить великое право пролетария «свободно» сменить одного хозяина на другого, возносить и восхвалять этот капиталистический «юрьев день».
Ещё неизвестно, что лучше — продавать мышечную силу, будучи низкооплачиваемым работником преимущественно физического труда, или продавать чуть дороже интеллектуальную силу, будучи интеллигентом, особенно творческих и научных профессий, когда частью сделки становится совесть. Короче, физическая и умственная проституированность есть органическая черта самосдачи человека в наём хозяевам.
В последние годы, особенно на западе, всё шире обсуждается проблема превращения женской пролетарской проституированности в заурядную проституцию. Буржуазные фарисеи и феминистки делают вид, что причины сексуального принуждения и унижения пролетарок кроются в негодном воспитании мужчин, низкой нравственности общества, врождённой мужской похоти и т. д., короче говоря, во всём чём угодно, кроме всевластия капитала, вызывающее всевластие низменных страстей хозяев и их ближайшей обслуги. А тем временем ещё Ленин учил:
«Все угнетенные и эксплуатируемые классы в истории человеческих обществ всегда вынуждены были (в этом и состоит их эксплуатация) отдавать угнетателям, во-первых, свой неоплаченный труд и, во-вторых, своих женщин в наложницы „господам“.
Рабство, крепостничество и капитализм одинаковы в этом отношении. Изменяется только форма эксплуатации; эксплуатация остается».
Поэтому капиталистический наём есть не только эксплуатация труда, но и эксплуатация наших матерей, сестёр, жён и дочерей как женщин. Тоже под видом добровольности…