Так я называла Глеба, моего друга, ушедшего внезапно и безвременно вот уже четырнадцать лет назад…

Добрый, умный, тихий, всегда «в себе». На редких семейных фото он неизменно становился чуть поодаль своей жены, ближе к дочери, с непроницаемым серьёзным лицом.

Это был его единственный вид протеста…

У них не сложилось. Не потому, что кто-то плох, а кто-то хорош. По отдельности это были чудесные люди, но вместе — никак.
Аня взяла его не штурмом даже, а долгой осадой. Творческой: она писала его портреты и посвящала ему стихи.
Он отдалялся, она наступала.
Ей присуще было невротично врастать именно в таких — убегающих, непонятных, ничего не обещающих… и называть это любовью, а потом страдать.
Страдать нешуточно. Теряя смысл жизни, разрушая себя, перемещаясь от забрезжившей надежды до нового горького разочарования.
Её лицо на фото — напряжённое, ждущее, уставшее.

Глеб действительно был добрый, умный, тихий… но ему не надо было в мужья.
Не только в Анины, а вообще.

Не потому что не мог брать ответственность, хранить верность, обеспечивать. Всё это как раз мог.
Не мог признать саму конструкцию семьи, её ролевые расстановки, её необходимость быть постоянно включённым в какие-то общие процессы.

Это не имеет ничего общего с инфантильностью, друзья мои…

Это просто данность.
Сложившаяся личность, не нуждающаяся в перевоспитании, как бы ни казалось иным адептам одержимости постричь всех под одну гребёнку, чтобы спокойнее жилось.

Врождённое одиночество, если хотите.

То, которое не про тотальное отшельничество, но про отсутствие необходимости жить с кем-то, делить жизнь и получать от этого удовольствие.

Другим своим женщинам, которые были до Ани, он честно это объяснял.
Объяснял и Ане.
Но те его слышали и спокойно уходили в свою жизнь, а она — нет.
Не хотела слышать. Не умела. Не верила, что не сможет.
Опять типичное невротическое: это с другими у него не вышло, а вот со мной — выйдет. Я разбужу, отогрею, приручу…

Не приручила, но привязала.

Да, можно сказать, что если бы хотел, то ушёл.
Помню женщину, которая серьёзно говорила мне, что на месте Нади из «Иронии судьбы» она в пять минут сдала бы Лукашина в милицию и никаких двух серий с веником ей не надо…
Всегда легко расписать жизнь другого человека, точно зная, как будет правильно и хорошо, но вот когда ты сам оказываешься человеком, который ЗНАЕТ КАК, НО НЕ МОЖЕТ, всё видится в совершенно ином свете.

Поэтому, не спешите судить. Спешите понять. И себя, и других…

Глеб хотел уйти, но не ушёл. Вернее, ушёл. Остановкой сердца в тридцать семь лет.

Так бывает. Так бывает, когда нам приходится поломать себя в попытке стать как все. Хотя, кто они, эти мифические все, если все мы разные?

За годы практики я не раз встречала ЛЮДЕЙ ПООДАЛЬ… и мужчин, и женщин.
Они не могли никого сделать счастливыми, но на них всегда кто-то претендовал.
Такова ментальность любви в России — мы не верим, что бывает легко и взаимно. Нам надо любовь больную и выстраданную годами, а то и десятилетиями.
И плевать, если ради неё приходится унижаться, ждать невозможного, терять себя.

Мы не знаем, что любви такие цены не нужны… и знать не хотим.

Дайте уйти всем, кто того хочет. И сами не оставайтесь там, где вам плохо. Если получится.

Не бейтесь о людей, как об стену. И не давайте никому биться об себя. Если получится…