Бежит, роняя мячик, человек, и с человеком происходит век, и день, и год, и месяц, и неделя. А человек бежит, не чуя ног. И чувствует, как хлопает окно, и снова от апреля до апреля в нём дует ветер, в нём поёт скворец, скрипят качели в мамином дворе, и падает листва, и зреют сливы. На тонкой леске сушатся грибы, и человеку разрешают быть, конечно, обязательно счастливым.

Растёт макушкой в небо человек. Всё меньше глупых сказок в голове, наверно, есть, наверно, притаились, запрятались в секретные места. И человеку разрешают стать. Но выбор небогатый — или/или. Он не бежит — он едет и идёт. Чего бежать, поди не идиот, а если идиот, то неопознан. Вычёркивает даты, имена. Подсматривая в щёлочку окна, по-прежнему украдкой видит звёзды.

Сидит в удобном кресле человек. Жена у человека, кошки две. Приятно будет вместе встретить старость. А там уже трава, уже земля. Но кошки ночью шастают гулять в ту форточку, которая осталась.
Наутро их глаза синее льда. Ещё жена повадилась летать — не запретишь же, не закроешь в ящик. Над скатертью из городских огней, вздыхая, человек летит за ней, причём необязательно изящно.

В конце концов, зануда и ворчун, усталый человек чехлит к врачу и просит: доктор, посмотрите, что там. Вот тут, под старой майкой, ну, в груди, меня ужасно что-то холодит. И колет так, что ни в одни ворота. Профессор говорит: посмотрим, но, голубчик, да у Вас в груди окно. В нём лето, космос, монстры под кроватью, луна, кометы, лестницы, миры. Решайте: надо — я могу закрыть.

И человек кричит: не закрывайте!!!