— Карамба! — взвизгнул Бонефаций, — это старое корыто берём на абордаж!

С этими словами, воображая себя морскими пиратами, он, вместе с Рыжей мордой, одновременно прыгнули на кровать.

— Ёрш вашу медь, — послышался сонный голос двуногого капитана с захваченного судна, — который час?

— Сдавайся! Сто тысячей мышей, — воскликнул в ответ Бонефаций, надвигаясь на захваченного

врасплох двуного, — Сдавайся, иначе пожалеешь!

— Иначе пожалеешь, — пискнул рядом с ним Рыжий морда, и приподнялся на цыпочках.

— Куда вперёд батьки? — тут же возмутился Бонечка и залепил Рыжей морде лёгкий подзатыльник.

— Ах, так?! — мгновенно, обиженно зашипел тот, — мы так не договаривались…

И, в следующий момент, брыкающийся клубок катался по палубе взятого на абордаж «корабля».

— Идите вы на пол, — двуногий осторожно спихнул клубок за «борт».

— Всё пропало! Мы проиграли бой и потеряли трофей, — не унимался Бонефаций, пытаясь одновременно кусануть уворачивающегося от него Рыжего морду.

В комнату, цокая коготками, неторопливой, свободной от бедра, походкой вошёл третий — капитан «Чёрной каракатицы». Величественно присев на пол, ибо все высокие места были заняты каким-то барахлом, он неспешно осмотрел «поле битвы», тщетно стараясь понять смысл происходящего.

— Кхм… Кхе-кхе… Позвольте уточнить ситуацию, — начал было он, и в следующее мгновение, без оглядки на ранги, был сметён со своего места рыжим «пушечным ядром».

— А это ещё кто? — выгнув спину, и поднявшись на своих, и так длинных, лапах Бонефаций двигался на, попавшего ему под разгорячённый хвост, капитана «Каракатицы».

— Кто — кто? — невозмутимо, вопросом на вопрос ответил тот. — Кот в пальто! — закончил он фразу и, не дожидаясь прилёта очередного ядра, рванул под кровать.

Куда? — вякнул Бонечка, в порыве перегородить дорогу. Не тут-то было…

— Ишь, как ты оперился уже, — не переставал гундеть Бонифаций, ползая половиной своего туловища под кроватью. Хвост и задние лапы торжественно торчали снаружи.

— Не оперился, а ошерстился, — прозвучал из-под кровати твердый голос капитана «Чёрной каракатицы». Повреждённые в былые годы связки не давали возможности высказаться громче, но и без этого в голосе слышалась появившаяся уверенность.

Подошедший незаметно сзади Рыжий морда с интересом рассматривал круглый зад, длинные лапы и упругий хвост, ползающие вдоль «потерянного трофея», именуемого кораблём, с которого за ними, с любопытством, с трудом сдерживая смех, наблюдали четыре глаза, принадлежащие их любимым двуногоим.

— Лучший способ защиты — это нападение! — вспомнил Рыжий морда и… Сделал Кусь точно за кончик хвоста.

Муркнув и мяфкнув от неожиданности, Бонефаций, в сотую долю секунды покинул место осады неприятеля и, как мустанг, алопом ломанулся за наглецом. За ближайшим поворотом, похоже, к ним присоединилось и стадо мамонтов.

В срочном порядке, с визгом:

— Атас, — плетёное ротанговое кресло сменило место своей длительной дислокации и задвинулось под стол.

— Карамба, — орал Бонефаций, старая схватить покусившегося на его хвост Рыжего морду.

— Дурдом, — только и смогли произнести бабушкины туфли, прежде, чем упали в обморок.

— Старость не радость, — Рыжий морда вежливо затолкал их под обувницу, впихнув туда до кучи и самого себя.

— Ну и ночка! — буркнула в ужасе посудомоечная машина, закончив ночной процесс мытья посуды.

— Вы что-то имеете мне сказать? Бонечка, с хитрым прищуром на морде лица, смотрел на говорившую, определяя очередную жертву.

Сидевший под обувницей Рыжий морда старательно показывал посудомойке не болтать лишнего, ибо Бонечка сегодня явно в ударе! Вернее в охоте! Или в том и другом одновременно. Похоже, слишком плотно покушал вечером и теперь пытается растрясти на всех свой темперамент.

Будучи не напрасно напичканной электроникой, посудомоечная машина вовремя сообразила о чём ей намекают, и одним щелчком отключила последнюю программу, известив о переходе в стадию сна.

— Ну-ну… — тихо сказал Бонечка, осознав, что его провели вокруг лапы. — Так и быть, спи, личинка.

Пройдясь по коридору, и более не найдя для себя ничего или кого подходящего, он зевнул, потянулся и, чувствуя как начинает клонить в сон от сброса адреналина, направился к любимому креслу, дабы убедить — таки его вернуться на прежнее место.

Проходя мимо ванной комнаты он, в очередной раз, услышал знакомую фразу: — Кот- идиот…

Улыбнувшись, и сунув голову внутрь, Бонечка язвительно прошептал:

— Работаешь над рифмой? Ну-ну, работай -работай…

*****

По всему полу в комнате, кухне и коридору валялись разноцветные клочки шерсти. Каких там только не было. И рыжие, и серые, и чёрные…

— Хьюстон, — слегка задумчиво произнесла одна из двуногих, — похоже ночью выпали осадки в виде меха и шерсти… Требуется группа зачистки…

Принюхиваясь к клочкам, лежащим на полу, Бонечка старательно закапывал их в кафель — группа зачистки прибыла вся в сборе.

— Помощь нужна? — спросил он, глядя умилительным взглядом.

— Ах вот ты где, капитан Сорвиголова! — воскликнул второй о двух ногах, подхватив кота на руки.

Бонечка обнял его лапами и прижался: — Я же это… Я играл, — тихонечко промурчал он на ушко, и тычась носом.

— Знаю, знаю, — мужчина с любовью почесал озорника.

— Ну, да… Мы же играли, — подхватили Рыжий морда и капитан Чёрной каракатицы, — преданно заглядывая на своих любимых двуногих, гладивших их всех по очереди.

— Не выдал, всё взял на себя, — думали Рыжик и Тоша про братана, с любопытством рассматривая друг друга.

— Какая же классная у нас Семья, — произнесли вслух одновременно и хвостатые и бесхвостые.

Через несколько минут в квартире уже вкусно пахло кофе, а в коридоре невероятно быстро исчезал из тарелочек аппетитный завтрак! А ещё, спустя минуту, Бонифаций уже передавал себя в угоду Морфею. Во сне он был капитан Сорвиголова!