Это старая боль воротилась незванно, нежданно…
Я свой сад подстригал и вино попивал из стакана.

Хлопотливые птицы вели надо мной разговор,
и наивная радость звенела, как праздничный хор;

и опавшие роз лепестки на газоне блестящем,
и политые грядки твердили о непреходящем

мирном пире; и странные звуки летали кругом —
словно кто-то за ближним кустом целовался тайком;

в деревенском замшелом фонтане, разбуженный эхом,
древний мраморный Пан заливался отеческим смехом…

Только старая боль подступила, как я ни хитрил,
и уселась со мной, и спросила: — А ты не забыл?..

И внезапно из глаз, отуманенных солнечным светом,
по щеке покатилась слеза молчаливым ответом…

А болтливые птицы все так же вели разговор,
и звенела наивная радость, как праздничный хор, —

и ушла моя старая боль, как явилась, нежданно,
все по той же тропе, по которой прокралась незванно…

Подстригал я мой сад и вино попивал из стакана.