Дело № 555

Наука под ударом

В период сталинских репрессий было несколько крупных дел, направленных против видных учёных. В 1929 году в Академии наук прошла волна арестов, в общей сложности под них попали более 100 человек, в том числе историки Сергей Платонов, Михаил Богословский, Евгений Тарле, Сергей Бахрушин. Их обвиняли в организации «Всенародного союза борьбы за возрождение свободной России» с целью свергнуть советскую власть. В 1933—1934 годах по «Делу славистов» арестовали видных этнографов, искусствоведов, химиков, геологов, в том числе заведующего украинским отделением Русского музея Бориса Крыжановского, известного реставратора Петра Барановского, лингвиста Николая Дурново. Обвинения против них были сформулированы как «ведение фашистской пропаганды панславистского характера, в том числе в рамках научной и музейной работы». В 1930 году по «Делу Трудовой крестьянской партии» арестовали экономистов Николая Кондратьева, Александра Чаянова, Льва Литошенко, в 1940-м по этому делу в тюрьме оказался генетик Николай Вавилов.

В этом же ряду стоит и так называемое Дело № 555, которое также называют Делом «Союза старой русской интеллигенции» и Делом «Комитета общественного спасения».

ЛГУ под ударом

Аресты в Ленинграде начались в конце 1941 года, когда город был уже в блокаде. 6 ноября пришли к Владимиру Игнатовскому — его имя в связи с Делом № 555 упоминают чаще всего. Профессор отделения физики физико-математического факультета Ленинградского университета, руководитель научного отдела Государственного оптического завода, профессор кафедры теоретической механики математико-механического факультета ЛГУ, к этому времени Игнатовский был одним из ведущих специалистов в области оптики.

Во время первого допроса ему предъявили обвинения в сотрудничестве с немецкой разведкой. Сделать это было несложно: Владимир Сергеевич провёл детство в Дрездене, где работал его отец, учился в Гессенском университете, в 1910 году переехал в Берлин, там вёл занятия по физике в Высшей технической школе. Даже в советские времена он продолжал публиковать научные труды на немецком языке. Но все его связи с Германией ограничивались научной деятельностью.

После непрерывных ночных допросов 66-летний учёный признал свою причастность к фашистской организации, которая якобы имела место в среде ленинградских учёных, а также назвал имена ряда своих коллег. 30 января 1942 года Владимир Игнатовский был расстрелян. По этому же делу расстреляли жену профессора Марию Игнатовскую, профессора С. Чанышева, доцентов Н. Артемьева, К. Любова. В тюрьме умерли кандидат наук Б. Вержбицкий, заместитель декана математико-механического факультета ЛГУ В. Милинский (был так истощён, что в тюрьме ему разрешили лежать в постели в дневное время), профессора Л. Титов, Г. Третьяк, Н. Розе. Еще ряд осуждённых умерли в лагере.

Свидетельства участника

Воспоминания об этом деле оставил Константин Страхович, специалист в области гидродинамики, термодинамики, баллистики, заведующий кафедрой гидродинамики ЛГУ. Его арест состоялся в конце декабря 1941 года, но он остался в живых.

Свидетельства Страховича позволяют составить представление о том, что значит «сфальсифицированное дело». Учёный вспоминал, что на первом же допросе следователь Николай Кружков заявил, что он государственный преступник и все доказательства «преступной деятельности» Страховича уже есть в НКВД. Но, учитывая заслуги учёного, ему дали возможность сделать чистосердечное признание. Константин Иванович заявил, что признаваться ему не в чем, но под давлением подписал протокол о том, что он является участником контрреволюционной группы профессора Игнатовского. Следующие допросы проводил уже следователь Артёмов. Они начинались после 9 вечера, и до 7 утра учёного заставляли стоять или сидеть на краешке стула, днём после допроса спать не давали. Угрожали, что, если Страхович не подпишет признания, будут арестованы жена и другие члены семьи, грозили физическим воздействием. Были и пытки голодом, и избиения.

Впоследствии учёный даже не мог точно вспомнить, что именно он подписывал. Из обвинений следовало, что он якобы знал о грядущем нападении Гитлера на СССР, будучи ещё подростком, и обсуждал это с профессором Игнатовским, хотя на самом деле лично они не встречались. «Окончание следствия я опять проходил у следователя Кружкова. Здесь я запомнил такие факты: следственный материал был представлен для подписи не прошитым и не опечатанным, — ну, то есть чтоб всегда можно было подшить еще что-то. … одновременно с этим Кружков сказал, что он надеется, что после суда мы разоблачим других ученых-контрреволюционеров, что сейчас не успели сделать из-за спешности суда».

В итоге были арестованы учёные не только из ЛГУ, но и из Горного института, ЛИТМО, геофизической обсерватории, политехнического, кораблестроительного, электротехнического институтов. В начале января 1942 года суд приговорил Константина Страховича и других обвиняемых к расстрелу. Но после приговора учёных вновь доставили во внутреннюю тюрьму НКВД и продолжили вызывать к следователям. К допросам присоединился заместитель начальника Контрразведывательного отдела УНКВД Ленинградской области Исаак Альтшуллер. «После вопросов о моём здоровье он сказал мне, что моё положение может резко измениться (вплоть до полного освобождения), если я помогу органам НКВД разоблачить „контрреволюционную организацию ленинградских учёных“», — вспоминал Страхович. В один из вечеров он слышал в соседнем кабинете голос жены — она действительно была там. В конце концов учёный заявил, что он больше не намерен подписывать ложные показания и готов к расстрелу; после этого допросы прекратились.

В июне 1942 года Константин Страхович получил извещение Военной коллегии Верховного Суда о прекращении дела и замене расстрела 10 годами исправительно-трудовых работ. Отбывая наказание, он работал в шарашках, после окончания срока жил в Караганде. Был реабилитирован в 1955 году и смог вернуться в ЛГУ.

Кому выгодно?

Как писал в своём расследовании журналист Ярослав Голованов, начало делу против ведущих учёных ЛГУ положили доносы Евгения Меркулова, который был осведомителем с конца 1920-х годов. По его же доносам до войны были репрессированы сотрудники института оптики ЛИТМО, в том числе ученик Игнатовского Владимир Чуриловский. В начале войны ленинградскому НКВД нужно было какое-то громкое дело — в противном случае можно было попасть и на фронт. Так с помощью Меркулова начало раскручиваться полностью сфабрикованное Дело № 555.

Во второй половине 1950-х все обвиняемые по этому делу были реабилитированы. В 1955 году следователя Кружкова приговорили к 20 годам лагерей. Правда, Указом Президиума Верховного Совета СССР он был освобождён досрочно. Исаака Альтшуллера исключили из КПСС. Начальник управления НКВД Ленинградской области Пётр Кубаткин, который подписал приговор профессору Игнатовскому, был расстрелян в 1950 году в рамках «Ленинградского дела».

В 1957 году в записке в Комитет партийного контроля Константин Страхович писал: «Сейчас я морально и материально всем вполне доволен и благополучен и по мере моих физических сил стараюсь, как и раньше, быть полезным нашему Отечеству, и мне хочется навсегда забыть все то горе и ужас, которые были сделаны мне и моей семье недостойными людьми, которые по своему существу не имели никакого отношения к нашему Советскому Государству».