Итак, Харьков, начало 60-х. Умер мой отец, мама разрывалась на двух работах, и всё своё время был я предоставлен бабушке Еве. Даже будучи изгнанной из Смольного института благдевиц в связи с февральскими событиями 1917 года, на всю жизнь она сохранила дворянское благородство, гордость за свою нацию и сочувствие к малоимущим. И более всего к тем, кто пострадал от войны.

1. БЕССМЕРТНАЯ РИТА

На углу Пушкинской и Совнаркомовской было кафе-мороженое. Часто, накупив с килограмм пломбира, мы с бабушкой Евой ложками ели его на лавочке. А неподалёку, разложив перед собой «товар» -- старую обувь, женское бельё, посуду и др. сидела на табуретке одна и та же старуха с папиросой во рту. Никто ничего у неё не покупал, но люди аккуратно клали перед ней то деньги, то бутерброд, то пачку печенья, то коробку папирос. И бабушка Ева всегда чем-нибудь делилась с этой старухой. То бутылкой лимонада, то баночкой мороженого -- жарко.

…Звали её Рита. Она была ровесницей века. В 1919 году во время петлюровского погрома погибли её родители. Девочка получила сильное нервное потрясение, напрочь забыла русский язык. Лечили её и в институте невралгии им. Н. Крупской, и в психиатрической клинике «Сабурова дача» до самого начала войны. Когда фашисты расстреливали пациентов этой больницы, Рите удалось притвориться мёртвой, и с наступлением темноты она выбралась из рва.

На мусорных кучах Рита подбирала предметы одежды и домашней утвари, пыталась продать, чтобы заработать на пропитание. Немцы не трогали Риту, даже несмотря на её ярко выраженную семитскую внешность. Наоборот -- подбрасывали ей галеты, банки консервов, папиросы. Заслышав немецкую речь, Рита спрашивала:
— Сие шпрехен аф идиш?"
-- «Йа, йя! -- хохотали немцы. -- Аф идиш, натюрлих!»

Когда в Харьков вошла Красная Армия, Рита по привычке заговорила с солдатами на идиш. Решив, что она говорит по-немецки, её тут же сдали в СМЕРШ как немецкую шпионку. Но в контрразведке служили не дураки, и Рита была освобождена.

И многие годы сидела она на углу Пушкинской и Совнаркомовской, разложив перед собой никому не нужный товар. И харьковчане поддерживали её чем могли. Лишь к началу 60-х вспомнила Рита русский язык, и общалась с земляками почти без ошибок.

-- Евреи вечны, -- качала полулысой головой моя бабушка Ева. -- Исчезают эпохи, государства, правители, социальные общности -- а евреи живы. И будут жить. Не БЛАГОДАРЯ, а ВОПРЕКИ.
Золотые слова.

2. ЙОСЯ С ЧАЙНИКОМ

Так называли этого мужчину три поколения харьковчан. Чайника я не помню, хотя видел этого Йосю едва ли не каждый день. Он курсировал по Дарвина, Пушкинской, Краснознаменной, Черноглазовской, забредал на Маяковскую и долго смотрел на балкон второго этажа напротив магазина «Молоко».

…Когда немцы вошли в дом, мама вытолкала сына через черный ход, вручив чайник и несколько монет: «Беги за молоком!» Она знала, что больше Йосю не увидит, но она спасла ему жизнь. В магазине хозяйничали немцы, и мальчик вышел оттуда с пустым чайником. А на балконе уже висела мама -- оккупанты решали «еврейский вопрос». И мальчик лишился рассудка.

Моя бабушка Ева рассказывала:
-- Добрые люди прятали Йосю, прятали, рискуя жизнью. Передавали его из рук в руки, из дома в дом, с улицы на улицу. И не нашлось ни одной сволочи, которая выдала бы немцам еврейского мальчика, хотя за выдачу еврея полагалась денежная награда.

…А я испугался, когда взрослый небритый дядька присел около меня на корточки и быстро заговорил:
-- Мама купит мне самолётик, и я дам тебе поиграть… а я катался на пони в зоопарке… и солдат подарил мне штаны… (О солдатских штанах он говорил постоянно: видимо, кто-то из красноармейцев отдал ему брюки, и мальчик запомнил это на всю жизнь -- Л.К.).

Бабушка Ева приводила Йосю к нам домой, кормила и отдавала кое-какую одежду. Так же поступали и другие жители близлежащих улиц. Говорят, он часто ходил с чайником в руке, и люди клали ему в чайник деньги. Дети -- конфеты. Однажды залётная шпана избила Йосю и отняла деньги, так местные хулиганы быстро вычислили обидчиков. Исход -- два трупа. Милиция нашла убийц но, разобравшись, отпустила их, не возбуждая уголовного дела.

Йося был неприкасаем. И до конца жизни он был сыном нашего Города.
-- Это жизнь не БЛАГОДАРЯ, -- резюмировала моя бабушка Ева. -- Это жизнь ВОПРЕКИ.
Золотые слова…