Маленькая Эшли пришла с прогулки очень несчастная, намокшая под дождем, обиженная на весь мир и, особенно, на жадного человека, отобравшего у бедной собачки дохлого воробья.
Ушла в свою норку, где долго демонстративно копалась в тряпочках и игрушках, громко вздыхая и посматривая одним глазом на человека.
Нашла под диваном почти целый цветной карандаш, аккуратно обгрызла красный грифель, чтобы наточить поострее. Села писать письмо.

«Милый дедушка, забери меня отсюда!». Подумала и зачеркнула слово дедушка — неизвестно, может дедушка тоже жадный.
«Милая бабушка Елизавета II, королева Великобритании! Пишет тебе очень грустная и одинокая собачка корги Маленькая Эшли.
Не к кому больше мне обратиться.
Нет больше у меня никого в целом мире. Никто меня не любит. И не кормит.
Давеча гуляла я с хозяйкой и нашла на улице прекрасный завтрак, можно сказать, дичь. Совершенно дикий воробей, случайно погибший от удара молнии, лежал на холодной земле. Ты же, как моя любимая бабушка, понимаешь, что это был английский завтрак, почти бекон. И я очень аккуратно и воспитанно хотела его съесть, даже оглянулась вокруг в поисках вилки и ножа. Я не виновата, что воробей был так плохо сервирован. А хозяйка, как пантера набросилась. Отобрала еду прямо из пасти моей — разве так делают?
И энтим воробьем прямо в морду мне так и тычет, и приговаривает — Кто это сделал? Кто плохая собака?
Дурацкий вопрос. Откуда я знаю, кто плохая собака. Я вокруг вообще не увидела больше никаких собак.
А потом хозяйка в урну выкинула этого воробья, а на урне было написано „пищевые отходы“. Разве же это отходы? Я даже не начала его есть. Вот разве у вас в Англии так поступают?
А дома еды нету никакой. Утром пару сухарей, вечером пол-сухаря. С трудом выживаю я, бабушка Елизавета II. После каждой прогулки заставляют мыть лапки и даже брюшко, потом сушат полотенцем.
А я хотела сама высохнуть, как будто я в дикой природе — вырвалась и убежала скакать по диванам и создавать праздничное настроение и радость.
А они меня замотали в полотенце и наказали — стали от лап куски отстригать.
Прям от лап, представляешь, милая бабушка? И еще говорили, что с такими когтями я могу по деревьям скоро лазать.
Поэтому, милая бабушка, я тебе пригожусь — у тебя много собачек, я знаю. Но ни одна из них не лазает по деревьям. А я скоро смогу! Я бы и сама к тебе убежала, в Великобританию, только дорогу не знаю — после нашего парка, где мы обычно гуляем, налево или направо бежать нужно?
Так что, милая бабушка, сама видишь, как тут меня обижают и не ценят мою удивительную прекрасность. Думаю, что я не их родная собака… Наверное, я приемная… А может, они меня у привокзальных цыган с рук купили. Сиротинушка я, бабуля.»
Эшли с гордостью подумала, что писем про цыган английской королеве еще никто не писал, и побежала искать подружку Мишель.
Мишель надела очки и стала читать.
— Неплохо, в целом, неплохо. Слезы прямо наворачиваются. Подстригание когтей красочно описано, а уж плач приемной собачки-сиротинушки- это прям «Дети подземелья»… Книжка такая есть.
— Подземелье? Про гномов? — деловито поинтересовалась Эшли
— Нет, почему гномы… Про детей! Жалостливая книжка. Как письмо твое. Я бы на месте этой королевской бабушки сразу тебя забрала. И даже вторую собачку, то есть меня, забрала заодно… Да и хозяев тоже. Чего уж, пусть поживут как приличные люди, на старости лет. Ведь что они знают о Лондоне?
Что Ландон из зе кэпитэл оф грейт британ, это им в школе говорили. Всё. А они, может, мечтают в глубине души увидеть Лондон и королеву, нашу бабушку. Кто о них еще позаботится, кроме нас.
— Не знаю. Я вообще-то, обиделась на них, — вспомнила Эшли.
— Обиделась, разобиделась, подумаешь, — Мишель вдруг поняла, что тоже хочет в Лондон. И даже не прочь завести себе английскую бабушку. Или дедушку, если бабушку уже завела маленькая Эшли.
С этими мыслями Мишель ушла на кухню, в надежде найти там случайно завалявшийся английский сэндвич с огурцом. Чтобы начать постепенно привыкать к английской пище.
А Эшли задумалась, глядя в окно, за которым чирикали совершенно живые и активные воробьи. Вспомнила отобранную дичь и опять загрустила.
Высунула язык и дописала огрызком красного карандаша:
«Милая бабушка Елизавета II, сделай милость, забери меня отсюда. Нету сил моих муки такие терпеть и выносить унижения моего достоинства в виде отбирания еды и отрезания лап. А уж я тебе пригожусь — буду скакать по диванам и приносить радость. Тебе обязательно понравится, потому как ты моя истинная коржиная бабушка. Кто же еще, если не ты.»
Приложила к листу исписанной бумаги левую лапку и обвела ее карандашом. Достала конверт и аккуратно, печатными буквами вывела «ВЕЛИКОБРИТАНИЯ. Королевский Дворец. Бабушке Королеве Елизавете II, лично в руки».
Подумала и дописала «…или тому, кто в Лондоне главный насчет собачек».

15 октября 2019 г.