Как неопрятен март, ханжив:
Сколь утра терпкий гул ни дымчат,
Ему вовек весны не вымчать
От слякотных своих нажив,
Из оторопи льдов и жиж,
Из одури хмельной капели,
Сугробов ноздревых купелей,
Сосулек, валящихся с крыш.
Как, эти глыбы — неба склон?!
— Титаны покрова кромсают!
И кажется: пришед Исайя
Всех запророчить до икон…
Миг — марта марево из мги
Завьюжилось и нависает.
Под фонарями грусть босая,
Угрюмо сторожит круги…
Какие вымыслы тоски!
Какие домыслы печали!
А март ветшал и, как вначале,
Скоблил о провода виски…
Жив сумасброд из пустомель!
Апокриф злой, обрушив хаос,
Он мерк, он нисходил до кляуз,
И всё же — пропустил апрель…
Да тот мирволил белизне…
В обычный год — бутон эпохи,
Кабы ни наши ахи-охи,
Доныне мыкаться весне!
Но, как примета всех новизн,
Рельефы панацей означа,
Она сломила плены плача,
Как жизнь сама — без укоризн!
Ее убранства вплетены
Дождями в праздник поднебесий —
Завидный повод куролесить
Для нас с тобой и для весны!
Ведь сердцу ливни абрикос
Еще опасней женских слез…