— Не уверен, что молодой режиссер в Европе или России представляет себе, сколько морей омывают Италию или кто такой Патрис Шеро. Безответственность, с которой интерпретируется любая классика, абсолютно свободная фантазия художника говорят об отсутствии культуры. Надменность по отношению к традициям нередко результат желания спровоцировать скандал, как тот писсуар, который Марсель Дюшан выставил на выставке в 1917 году. Кстати, Дюшан впоследствии писал другу: «Я швырнул им в лицо писсуар, и теперь они восхищаются его эстетическим совершенством». В этих словах столько же презрения к ангажированным критикам, сколько в известном выражений Дали: «Я богат потому, что мир полон кретинов». Нередко надменность творца есть результат банального невежества. Сегодня есть печальное понятие — «сделал для прикола». Невежество свободно. Ибо культура — это бремя!

Культура и память диктуют художнику его творческий выбор. Но сегодня зрители под массированной атакой критиков, диктующих моду, начинают терять ориентиры, терять критерии, что такое великий европейский театр. Я помню постановку оперы «Бал-маскарад» Верди, кажется, в Испании, где король читал газету, спустив штаны и сидя на унитазе… Разве это не признак того, что традиция и культура исчерпывают себя? В Италии спектакли играют столько, сколько заполняется зал. Если зритель в Риме перестал ходить — поехали дальше по городам! Как в Средние века. Даже спектакли крупных мастеров должны путешествовать по Италии, чтобы как-то окупить себя. Сейчас нас с Театром Моссовета зовут поехать с моими спектаклями на европейские гастроли, говорят: «Вишневый сад» нам интересен, а «Дядя Ваня» — нет. У нас чья-то постановка уже шла в прошлом году". И все.

Я глубоко сочувствую театральным актерам и режиссерам в Европе, которые работают буквально за гроши на одном энтузиазме
— Так, ну Запад закатывается, понятно. А Россия? У нас театр не умирает?

— Москва — это театральный рай. Во-первых, сама концентрация людей, несколько десятков миллионов потенциальных зрителей, мегаполис. Во-вторых, московский зритель по-прежнему ищет смыслы в театре. В Москве может идти одновременно пять постановок чеховского «Дяди Вани». Так что в этом смысле российский зритель — это плодотворнейшая среда. Большинство московских зрителей, которые приходили в зал, знали имя Ингмара Бергмана, по сценарию которого я поставил спектакль. И это прекрасно.