(Эпиграф)

Я рассматриваю графоманию как одно из проявлений психической патологии, где больной пытается через письмо заглушить свою боль или чувство одиночества, не учитывая интересы тех, кто будет читать его графомань. Но парадокс в том, что графоманы в нынешнее интернетное время стали объединяться и консолидироваться вокруг главного графомана, подражая его графоманскому стилю. Ведь, даже в всеми признанной классике вы можете обнаружить графоманские элементы, когда авторы увлекаются словотворчеством. А благодаря редакторам, количество графомани не так бьет своим качеством в глаз читабелю, пардон, читателю.

Джахангир Абдуллаев, «О графомании»

***

«Граф Толстой, который Лев, — самый главный и великий графоман из всех русских классиков», — так начал свою лекцию профессор. «Кажется, только Пушкин, который Александр Сергеевич, тот самый „Сукин сын“, так и не стал графоманом, а тем более таким великим, как граф Толстой.

Вы думаете, почему графа Толстого мало кто любит читать? Да очень просто: потому что он, что ни на есть, самый графоманствующий писатель, претендующий на глубокую мысль, растянувшуюся по страницам огромных фолиантов, что лесов не хватит все время их публиковать. Вообще, его глубочайшие мысли можно уложить в короткие, но куда емкие формулировки. Одна „Война и мир“ чего стоит, которую никто не любит читать, а тем более, перечитывать, кроме, разумеется, скажем, меня и еще одной кучки литературоведов-толстоведов!

Однако, стоит поучиться у великого графомана писать много и нудно!

И да, есть и грубые графоманы, которые пишут все, что в голову взбредет. Разумеется, среди классиков подобных вы не найдете!»
«А можно пример того, что граф Толстой, в самом деле, графоман?» — раздается женский голос из зала.

«Да пожалуйста, сколько угодно, — небрежно бросает профессор в зал, — ну вот, скажем…»

Тут профессор приводит два отрывка из романов «Война и мир» и «Анна Каренина»:

«Что бы делала Соня, ежели бы у неё не было радостного сознания того, ЧТО она не раздевалась три ночи для ТОГО, ЧТОБЫ быть наготове, исполнять в точности все предписания доктора, и ЧТО она теперь не спит ночи для того, ЧТОБЫ не пропустить часы, В КОТОРЫЕ нужно давать пилюли…».

Или вот еще пример запутанной синтаксической фразы из романа «Анна Каренина»:

«Сначала она (Долли) думала о детях, о которых, хотя княгиня, а главное Кити (она на неё больше надеялась) обещала за ними смотреть, она всё-таки беспокоилась…»

«Невообразимая громоздкость и тяжеловесность его отдельных фраз, присущая графоману! — воскликнул профессор. —Какой сложный синтаксис! Ну да, в былые времена аристократам делать было нечего, вот, они и читали толстенные фолианты, сочиняемые такими как Львы Толстые! Какое нагромождение союзов: „ежели бы“, „что“, „чтобы“! И как соответствует фамилия автора его толстенным сочинениям, которые сегодня практически никто не читает, ибо не то время, да и аристократов уже нет! Так сказать, ископаемые на сегодняшний день!»
И профессор продолжал клеймить толстовский стиль.

«Конечно, кто посмелее из вас здесь сидящих, может заявить: «Лично я обожаю графа Толстого, и я по нескольку раз перечитывал/а его «Война и мир», «Анна Каренина», «Воскресение» и в том же роде. Вполне возможно, но таких по пальцам пересчитать! Или кто мне докажет обратное?! А, молчите? Не удивляюсь!

Я не утверждаю, что в основе толстовских синтаксических длиннот лежит отнюдь небрежность. Отнюдь! В отличие от современных графоманов, граф Толстой, нарочито, сознательно стремиться к наиболее точному выражению своих замыслов, творческих замыслов. Да, граф Толстой «ваял» образы, как, скажем, ваяет свои произведения скульптор. Да, граф Толстой стремится не рассказать, а показать психологический процесс во всей его цельности и нерасчлененности — в этом он мастер. Но какой ценой?! Ценой многословия, что так неприемлемо в наше время! И, кстати, если кто из вас начнет заниматься литераторской деятельностью, то вспомнит мои слова.

Я продолжу. Однако в своем стремлении не просто рассказать историю, а показать психологический процесс во всей его цельности и нерасчлененности, и приводило его к громоздким синтаксическим конструкциям. Кто-то скажет, что толстовский стиль — это литературное новаторство и в ней имеет место некая закономерность. А по-моему, это — тяжеловесность, которой можно было бы избежать, при этом отражая собою сложность тех душевных состояний, какие пытался описывать в своим романах граф Толстой, используя многословность и массу ненужных союзов. Я не думаю, что Толстой поборол искусственность литературно-книжного языка, с его изысканностью и закруглённостью слога — его тексты просто кишмя кишат этой самой искусственностью книжного языка! Для сравнения: психологизм, скажем, автора романа «Пролетая над гнездом кукушки» Кена Кизи нисколько не уступает психологизму в романах графа Толстого, а местами, куда накал сильнее у первого, нежели у второго, но каким простым языком написан роман американцем!

Недаром Антон Павлович Чехов, мастер короткого рассказа, говорил: «Краткость — сестра таланта!». Но, я думаю, это выражение у всех на слуху! Да если хотите, все чеховские короткие произведения, скажем, такие, как: «Архиерей», «Дама с собачкой», «Крыжовник»… гм… «Красавицы»… даже «Душечка», знаменитый рассказ «Человек в футляре» и т. д. можно раздуть до целых фолиантов, которые так и никто бы и не прочитал, если бы они не были написаны так, как написал их великий Чехов.

Да, разумеется, в современных условиях, если и писать роман, то так, чтобы его можно было прочитать за пару дней, скажем, как: «Пролетая над гнездом кукушки», «Великий Гэтсби», «Мартин Иден», но, скажем, не так, как: «Сага о Форсайтах» Голсуорси или «Американская трагедия» Драйзера. И боже упаси писать так, как писала полуграмотная домохозяйка Маргарет Митчелл, прославившая себя «Унесенными ветрами». Вот, где настоящая графомания!

Ну и возвращаясь опять к нашему многоуважаемому графу Толстому, Льву, не могу оставить без внимания своего негодования на счет его франкомании, в частности, его французсизмы в романе «Война и мир». Ведь, в самом деле, устанешь натыкаться на все эти абзацы на полстраницы, где персонажи постоянно говорят по-французски: и между собой, и в салонах, и на похоронах, в общем, где угодно!

В общем, в заключении я хочу сказать, читайте графа Толстого и сравнивайте его стиль с современным!».

Желаю вам… Если есть, какие-либо вопросы, то, пожалуйста, я к вашим услугам. Что, не вопросов? Ну, все, вы свободны.

12 июля, 2021 г.