Как-то в зале, на пике эмоций
Вспоминали ушедших актрис.
Кто-то громко читал Высоцкого
И был зван многократно на бис.
— Ах, какие же были красотки
Лана Тернер, Орлова, Лорен.
Одри Хепбёрн , — напомнила тётка,
Вытирая со щёк «Оливье»…
Пьяный в дупель, без званий, отчества
Хриплым голосом что-то орал
Про коней. Он свои пророчества
Не за бабки, за так раздавал…
Все затихли вдруг, словно в клинике.
Тишину прорвало: «Отстой!
«Что за хрень?», — закричали циники,
«Хватит пены! Давай, песни пой!».
Эмигранты — актёры старые,
В общем, наш заграничный — «бомонд»
Задымили весь зал сигарами.
Взбудоражился пьяный народ…
Но мужик продолжал настойчиво.
Он на «гениев» местных плевал…
Пьяный в жопу, он чётко, отточено,
Что-то, вроде, Серёжи читал…
«Ах, Серёжка! Какой талантище!» —
Кто-то брякнул о тяжкой судьбе.
Спросил ненароком про кладбище…
Мол, он здесь похоронен, иль где?
Кто про Джима припомнил, про лапу…
Строчки две рекламируя вслух.
Водка лилась рекой и кебабы
Замутили «гламурный» им дух…
Но никто не заметил подвоха
Из адептов продажной любви,
Что читал тот блатной выпивоха
Не Есенина — строчки свои…
Вот такие «ценители» музы —
Что Высоцкий им, что Гиппократ.
Не заметили гости конфуза
И херню, что читал «экспонат»…
Н.Л.