ЗАСЕКРЕЧЕННАЯ КАТАСТРОФА: СЕВЕРО-КУРИЛЬСК. ЦУНАМИ. 1952 ГОД

В Северо-Курильске выражение «жить, как на вулкане» можно употреблять без кавычек. На острове Парамушир — 23 вулкана, пять из них действующие. Эбеко, расположенный в семи километрах от города, время от времени оживает и выпускает вулканические газы.

В штиль и при западном ветре они достигают Северо-Курильска — запах сероводорода и хлора не почувствовать невозможно. Обычно в таких случаях Сахалинский гидрометеоцентр передает штормовое предупреждение о загрязнении воздуха: токсичными газами легко отравиться. Извержения на Парамушире в 1859 и 1934 годах вызвали массовое отравление людей и гибель домашних животных. Поэтому вулканологи в таких случаях призывают жителей города пользоваться масками для защиты дыхания и фильтрами для очистки воды.

Место для строительства Северо-Курильска выбирали без проведения вулканологической экспертизы. Тогда, в 1950-х, главное было — построить город не ниже 30 метров над уровнем моря. После трагедии 1952 года вода казалась страшнее огня.

Засекреченное цунами

Волна цунами после землетрясения в Японии нынешней весной докатилась и до Курильских островов. Невысокая, полутораметровая. Но осенью 1952 года восточное побережье Камчатки, острова Парамушир и Шумшу оказались на первой линии удара стихии. Северо-Курильское цунами 1952 года стало одним из пяти крупнейших за всю историю ХХ века.

Город Северо-Курильск был уничтожен. Сметены курильские и камчатские поселки Утесный, Левашово, Рифовый, Каменистый, Прибрежный, Галкино, Океанский, Подгорный, Майор Ван, Шелехово, Савушкино, Козыревский, Бабушкино, Байково…

Осенью 1952-го года страна жила обычной жизнью. В советскую прессу, «Правду» и «Известия», не попало ни строчки: ни о цунами на Курилах, ни о тысячах погибших людей.

Картину произошедшего можно восстановить по воспоминаниям очевидцев, редким фотографиям.

Писатель Аркадий Стругацкий, служивший в те годы на Курилах военным переводчиком, принимал участие в ликвидации последствий цунами. Писал брату в Ленинград:

«…Я был на острове Сюмусю (или Шумшу — ищи у южной оконечности Камчатки). Что я там видел, делал и пережил — писать пока не могу. Скажу только, что побывал в районе, где бедствие, о котором я тебе писал, дало себя знать особенно сильно.
Черный остров Сюмусю, остров ветра Сюмусю, в скалы-стены Сюмусю бьет волною океан. Тот, кто был на Сюмусю, был в ту ночь на Сюмусю, помнит, как на Сюмусю шел в атаку океан; Как на пирсы Сюмусю, и на доты Сюмусю, и на крыши Сюмусю с ревом рухнул океан; Как в лощинах Сюмусю, и в траншеях Сюмусю — в голых сопках Сюмусю бесновался океан. А наутро, Сюмусю, к стенам-скалам Сюмусю много трупов, Сюмусю, вынес Тихий Океан. Черный остров Сюмусю, остров страха Сюмусю. Кто живет на Сюмусю, тот глядит на океан.
Эти вирши сплел я под впечатлением виденного и слышанного. Не знаю, как с литературной точки зрения, но с точки зрения фактов — всё правильно…»

Война!

В те годы работа по учету жителей в Северо-Курильске толком налажена не была. Сезонные рабочие, засекреченные военные части, состав которых не разглашался. По официальному докладу, в 1952-м в Северо-Курильске проживало около 6000 человек.

82-летний южносахалинец Константин Понедельников в 1951 году отправился с товарищами на Курилы, подзаработать. Строили дома, штукатурили стены, помогали устанавливать железобетонные посольные чаны на рыбокомбинате. В те годы на Дальнем Востоке было много приезжих: прибывали по вербовке, отрабатывали установленный договором срок.

Рассказывает Константин Понедельников:
— Случилось все в ночь с 4 на 5 ноября. Холост я еще был, ну, дело молодое, пришел с улицы поздно, часа уже в два или три. Жил тогда на квартире, снимал комнату у семейного земляка, тоже родом из Куйбышева. Только было лег — что такое? Дом затрясло. Хозяин кричит: вставай быстрей, одевайся — и на улицу. Он уже не первый год там жил, знал, что к чему.

Константин выбежал из дома, закурил. Земля ощутимо тряслась под ногами. И вдруг со стороны берега послышалась стрельба, крики, шум. В свете корабельных прожекторов от залива бежали люди. «Война!» — кричали они. Так, по крайней мере, показалось парню вначале. Позже понял: волна! Вода!!! От моря в сторону сопок, где стояла погранчасть, шли самоходки. И вместе со всеми Константин побежал следом, наверх.

Из донесения старшего лейтенанта госбезопасности П. Дерябина:
«…Не успели мы дойти до райотдела, как услышали большой силы шум, затем треск со стороны моря. Оглянувшись, мы увидели большой высоты водяной вал, наступавший с моря на остров… Я отдал распоряжение открыть стрельбу из личного оружия и кричать: „Идет вода!“, одновременно отступая к сопкам. Услышав шум и крики, люди начали выбегать из квартир в чем были одеты (большинство в нижнем белье, босиком) и бежать в сопки».

Константин Понедельников:
— Наш путь к сопкам лежал через канаву шириной метра три, где для перехода были проложены деревянные мостки. Рядом со мной, задыхаясь, бежала женщина с пятилетним пацаном. Я схватил ребенка в охапку — и вместе с ним перепрыгнул канаву, откуда только силы взялись. А мать уже по досочкам перебралась.

На возвышении располагались армейские блиндажи, где проходили учения. Там-то люди и расположились, чтобы согреться — стоял ноябрь. Эти блиндажи и стали их прибежищем на несколько последующих дней.

Три волны

После того как первая волна ушла, многие спустились вниз, чтобы найти пропавших родственников, выпустить из сараев скотину. Люди не знали: цунами имеет большую длину волны, и порой между первой и второй проходят десятки минут.

Из донесения П. Дерябина:
«…Примерно через 15−20 минут после отхода первой волны вновь хлынул вал воды еще большей силы и величины, чем первый. Люди, думая, что все уже кончилось (многие, убитые горем потери своих близких, детей и имущества), спустились с сопок и начали расселяться в уцелевших домах, чтобы согреться и одеть себя. Вода, не встречая на своем пути сопротивления хлынула на сушу, совершенно уничтожая оставшиеся дома и постройки. Этой волной был разрушен весь город и погибла большая часть населения».

И почти тут же третья волна унесла в море почти все, что смогла захватить с собой. Пролив, разделяющий острова Парамушир и Шумшу, был заполнен плавающими домами, крышами и обломками.

Цунами, которое позже назвали по имени уничтоженного города — «цунами в Северо-Курильске» — было вызвано землетрясением в Тихом океане, в 130 км от побережья Камчатки. Через час после мощного (магнитудой около 9 баллов) землетрясения первая волна цунами дошла до Северо-Курильска. Высота второй, самой страшной, волны достигала 18 метров. По официальным данным, в одном только Северо-Курильске погибли 2336 человек.

Самих волн Константин Понедельников не видел. Сначала доставлял на сопку беженцев, потом с несколькими добровольцами они спустились вниз и долгие часы спасали людей, вытаскивая их из воды, снимая с крыш. Настоящие масштабы трагедии стали понятны позже.

— Спустился в город… Там у нас часовой мастер был, хороший парень, безногий. Гляжу: коляска его. И сам он лежит рядом, мертвый. Солдаты складывают трупы на бричку и увозят в сопки, там уж или в братскую могилу, или как еще хоронили — бог знает. А вдоль берега стояли казармы, саперная воинская часть. Спасся один старшина, он дома был, а вся рота погибла. Накрыло их волной. КПЗ стояла, там и люди, наверное, были. Роддом, больница… Все погибли.

Из письма Аркадия Стругацкого брату:

«Постройки были разрушены, весь берег усеяли бревна, обломки фанеры, куски изгородей, ворота и двери. На пирсе стояли две старые корабельные артиллерийские башни, их поставили японцы чуть ли не в конце русско-японской войны. Цунами отшвырнул их метров на сто. Когда рассвело, с гор спустились те, кому удалось спастись — мужчины и женщины в белье, дрожащие от холода и ужаса. Большинство же жителей либо затонули, либо лежали на берегу вперемежку с бревнами и обломками».

Эвакуацию населения провели оперативно. После короткого звонка Сталина в Сахалинский обком все имеющиеся поблизости самолеты и плавсредства были направлены в район бедствия.

Константин в числе около трех сотен пострадавших оказался на пароходе «Амдерма», полностью забитом рыбой. Для людей разгрузили половину угольного трюма, бросили брезент.

Через Корсаков привезли в Приморье, где они жили какое-то время в очень тяжелых условиях. Но потом «наверху» решили, что контракты по вербовке нужно отрабатывать, и отправили всех обратно на Сахалин. О каких-то материальных компенсациях не было и речи, хорошо если удавалось хотя бы подтвердить стаж. Константину повезло: его начальник по работе остался жив и восстановил трудовые книжки и паспорта…

Рыбное место

Многие разрушенные поселки так и не были восстановлены. Население островов сильно сократилось. Город-порт Северо-Курильск отстроили на новом месте, повыше. Без проведения той самой вулканологической экспертизы, так что в результате город оказался в еще более опасном месте — на пути грязевых потоков вулкана Эбеко, одного из самых активных на Курилах.

Жизнь портового Северо-Курильска всегда была связана с рыбой. Работа прибыльная, люди приезжали, жили, уезжали — какое-никакое движение было. В 1970−80-х в море только бездельники не зарабатывали по полторы тысячи рублей в месяц (на порядок больше, чем на подобной работе на материке). В 1990-х ловили краба и отвозили в Японию. Но в конце 2000-х Росрыболовству пришлось практически полностью запретить промысел камчатского краба. Чтобы не исчез вовсе.

В наши дни по сравнению с концом 1950-х население сократилось втрое. Сегодня в Северо-Курильске — или, как говорят местные, в Севкуре — проживают около 2500 человек. Из них 500 — младше 18 лет. В родильном отделении больницы ежегодно появляются на свет 30−40 граждан страны, у которых в графе «место рождения» стоит «Северо-Курильск».

Рыбоперерабатывающая фабрика обеспечивает страну запасами наваги, камбалы и минтая. Примерно половина работников — местные. Остальные приезжие («вербота», завербованные). Зарабатывают примерно по 25 тысяч в месяц.

Продавать рыбу землякам тут не принято. Ее целое море, и, если хочется трески или, скажем, палтуса, нужно вечером приехать в порт, где разгружаются рыбацкие пароходы, и просто попросить: «Слышь, брат, заверни рыбки».

О туристах на Парамушире пока только мечтают. Приезжих селят в «Дом рыбака» — место, только отчасти отапливаемое. Правда, недавно в Севкуре модернизировали теплоэлектростанцию, в порту построили новый причал.

Одна проблема — труднодоступность Парамушира. До Южно-Сахалинска больше тысячи километров, до Петропавловска-Камчатского — триста. Вертолет летает раз в неделю, и то при условии, что погода будет и в «Петрике», и в Северо-Курильске, и на мысе Лопатка, которым заканчивается Камчатка. Хорошо, если пару дней прождешь. А можно и три недели…

Александр Губер, Южно-Сахалинск
20 марта 2019 г.

______________
БОНУС:

Секретные катастрофы жестокой земли

И вновь, как и предполагалось, обратимся к книге Гапоненко «Как жили мы на Сахалине».

Безусловно, главными героями Константина Ерофеевича были его земляки — пусть и скромные, но мужественные люди труда. Но как честный человек, историк, он смотрел на жизнь без «розовых очков», а потому рассказывал и про все остальное: про море спирта, про тотальный бардак на производстве первых десятилетий, про жестокость островной природы.

На этом внимание не особо акцентируется, но наша небольшая область держит первое место в стране по стихийным катастрофам, именно у нас случились самые смертоносные на территории современной России лавина, цунами, землетрясение…

Бытует мнение, что до эпохи «гласности» сведения о трагедиях строго засекречивались. Что тут сказать… Государственной тайны, за раскрытие которой наступала уголовная ответственность, из этого, конечно, не делалось. Но тогда были другие способы сокрытия информации, которая зачастую ограничивалась только скупыми соболезнованиями в центральной прессе, не раскрывающими сути и подробностей произошедшего. Остальное отправлялось в архивы, доступ к которым был резко ограничен. А потом все постепенно забывалось, что и было лучшей гарантией соблюдения тайны. Мы забывали о многом.

Лавина

Незадолго до Победы 9 февраля 1945 года в 23 часа 25 минут на поселок Средняя Медвежка, где жили рабочие шахты «Октябрьская» и их семьи сошла лавина.

Сам Октябрьский был возле моря, а дальше и выше вдоль узкого ущелья где только можно по склонам ютились хозяйственные строения и жилые дома. Высоты там небольшие, гора Маяк, у подножия которой находилась Средняя Медвежка, всего 524 метра, это меньше, чем возвышающийся над Южно-Сахалинском Большевик. Да и сам поселок располагался уже довольно высоко над уровнем моря, не слишком недалеко от перевала в Александровскую долину. Но и эти небольшие высоты сформировали лавину, объем которой оценили потом в 170 тысяч кубометров. Она ударила по поселку, выплеснулась на противоположный склон распадка, там развалилась и пошла откатом вниз, разрушив еще несколько домов.

«Страшный гул и треск разбудили Афанасия Королева, бойца первого взвода 24-го горноспасательного отряда, работавшего на шахте с 1936 года. Горняцкий опыт помог ему, малограмотному, оценить весь драматизм положения, он кинулся в Октябрьский и через 15 минут с коммутатора шахты доложил обстановку Малючкову (директор шахты). Через минуту над уснувшим поселком завыла сирена, а по радио была объявлена тревога. Немедленно поднялись бойцы военизированной горноспасательной части, бойцы местной противовоздушной обороны… Не дожидаясь согласования с трестом, Малючков добычу угля прекратил и всех людей направил в Среднюю Медвежку… Спасатели скорым маршем двинулись к месту катастрофы.

В Александровске отреагировали оперативно: были мобилизованы все транспортные средства, по тревоге подняли воинское подразделение во главе с капитаном Терехиным и медицинских работников. Вместе с ними выехали в Октябрьский секретарь Александровского горкома В. Силицкий, заместитель секретаря обкома М. Кондратенко, заместитель председателя горисполкома И. Шутов, управляющий трестом Ю. Панкратов. Отряд горноспасателей выслала шахта „Макарьевка“.

В первом часу ночи 10 февраля начались поисковые работы… Головной шахтерский поселок не спал несколько суток, посылая своих мужчин на спасательные работы, предоставляя кров, хлеб, одежду, обувь и душевное тепло эвакуированным и спасенным…

Местами толща снега превышала 10 метров, и работы приходилось вести по всем правилам шахтерской науки: били шурфы, прокладывали туннели, ставили крепление. В первые сутки было задействовано 380 спасателей, во вторые — 520. Требовалась четкая организация труда, чтобы избежать бестолковой суеты.

В первые сутки из-под снега освободили 65 человек живых и извлекли 74 мертвых тела. На вторые сутки достали еще 45 человек, чудом выживших, и 49 погибших… К 13 февраля извлечено было 233 человека — 105 живых и 128 мертвых (в их число вошли пятеро умерших в больнице). Ненайденными значились трое мальчиков из семьи Зинуровых — Хазимур (11 лет), Малинур (8) и Валинур (4 года)».

В братской могиле поселка Октябрьский был погребен 101 человек.

Вода и пламя

И это была не последняя братская могила мирного времени, появившаяся на островах.

«Легкие деревянные постройки и совершенно неприемлемая для нас система отопления, помноженная на беспечность, приводили к частым пожарам. Свирепствуя, они уничтожали огромные материальные ценности, а то и человеческие жизни. Чаще всего жертвами становились дети, оставленные без присмотра. О них вам расскажет любой сахалинский старожил. Где тогда не горело! Только в 1948 году в области произошло 264 пожара, в них сгорело 226 жилых домов, 72 общественных здания, 34 производственных. Однако все затмила трагедия, случившаяся в первом часу ночи 12 января 1949 года в городе Долинске».

Тогда при пожаре в общежитии ремесленного училища сгорело 16 подростков.

Кто, может быть, скажет, а вот при японцах такого не было. Было. 23 ребенка погибли в ноябре 1943 года при пожаре школы в Сиритору (Макаров). Впрочем, это уже из истории, рассказанной Николаем Вишневским.

И, конечно, братской могилой регулярно становилось море.

Об этом в книге очерк «Черная ночь над Бристольским заливом» — в ночь с 18 на 19 января 1965 года под волнами были погребены сахалинские рыболовные траулеры «Себеж», «Севск», «Нахичевань» и «Бокситогорск» из Приморья. Но об этом мы помним.

А есть и забытые трагедии.

Очерк «Гибель парохода «Баскунчак» — 21 февраля 1955 года в Татарском проливе затонуло одноименное судно, погибли 45 человек команды и шестеро пассажиров.

Очерк «Шторм» — в ночь с 15 на 16 апреля 1952 года погибло 17 рыбаков Северо-Холмского рыбокомбината. Они работали на промысле сельди — той самой, которая вновь начала подходить к нашим берегам. Тогда она была основной сахалинской рыбой.

«Круглосуточно работают в управлении Западно-Сахалинского госрыбтреста, не спят на девяти подчиненных рыбокомбинатах — от Томаринского на севере до Горнозаводского на юге; ждут рыбы на двадцати рыбозаводах и трех консервных заводах. Отсюда сводки идут в Главсахалинрыбпром, как фронтовые донесения. Принимает их дежурный, так как сам Валерий Александрович Джапаридзе и его замы выехали к месту «сражения», на самые сложные участки. Опустели отделы рыбной промышленности обкома и облисполкома. Все на путине!»

Ну, а далее — план любой ценой! Но эта цена зачастую была чрезмерной. Люди гибли регулярно. Руководителей, понятно, судили. В этот раз сняли с работы и управляющего Западно-Сахалинского госрыбтреста, возглавлявшего его с сентября 1945 года, Михаила Альперина. Но — как опытнейшего работника рыбной промышленности направили управляющим Северо-Курильским госрыбтрестом.

«В Северо-Курильском районе имелось 19 школ, в том числе 2 средние, 4 больницы, 14 врачебных и фельдшерских пунктов, несколько библиотек, клубов. Госрыбтрест объединял 4 рыбокомбината, 7 рыбобаз, 4 консервных завода, имевших просторные цеха с цементированными засольными чанами. Коллективы рыбообработчиц умели делать по три оборота за путину, засаливая чрезвычайно вкусную курильскую сельдь, которую не стыдно было подать к столу кремлевским тузам».

Ночью 5 ноября все того же 1952 года Михаил Альперин тоже погиб — вместе со своим госрыбтрестом.

Закрытые цифры

О Северо-Курильском цунами сейчас написано уже много. Но пробелы остаются. Например, никто не знает, сколько все-таки тогда погибло людей.

«Подполковник Смирнов вел пересчет так: в Северо-Курильске проживали около 6 тысяч человек, погибли около 1200 человек, а общее число жертв составило 1790 человек гражданского населения, военнослужащих: 15 офицеров, 169 солдат, 14 членов офицерских семей. Полковник Наймушин сообщает в Москву общую цифру людских потерь — 2336 человек, оговаривая: «по предварительным данным». К великому сожалению, эта цифра позже пошла гулять по всем публикациям и даже употребляется в солидных научных трудах».

И, действительно, ей оперирует та же Википедия.

— Между тем она не вызывает никакого доверия, — пишет Гапоненко.

«Вот сообщение из Подгорного: «Проживало более 500 человек, в живых осталось 97, которые эвакуированы». Как считать погибших? Вычесть разницу? Но что обозначает «более 500»? Это и 501, и, допустим, 537. Вот данные из книги С. Антоненко «Трагедия Океанского»: проживало в Океанском около трех тысяч населения, в живых осталось 390, в их числе рабочие из КНДР. В небольшом поселке Галкино не осталось ни души. Из пограничного отряда, расположенного рядом с Галкино, спасся один солдат-первогодок, которого вынуждены были отправить в дом умалишенных… А как определить число жертв в тех населенных пунктах, где вообще не велось никакого подсчета после катастрофы? Да никто ни перед кем и не ставил такой задачи — достоверно определить число погибших. Оговорка Наймушина «по предварительным данным» должна была предполагать, что через какое-то время назовут точную цифру. Но ее не назвали, да и назвать не могли. Власти не сочли нужным возвращаться к этому вопросу…»

А 15 апреля 1953 года северо-курильский райисполком принимает решение «О санитарной очистке территории города и населенных пунктов»: «В результате стихийного бедствия территория города и речка сильно захламлены. Под снегом имеются неубранные трупы людей и животных, а также продукты питания. С наступлением тепла трупы и продукты будут разлагаться… Просить начальника гарнизона тов. Есина для погребения трупов людей, обнаруженных на территории города и населенных пунктов района, и захоронения трупов животных… выделять военнослужащих».

Что тут говорить, если нам до сих пор неизвестно число погибших в 1981 году при Филлисе. Мы знаем, что в Японии погибло 7 человек, что в Хабаровском крае «в ночь с 6 на 7 августа, в результате резкого подъёма воды в реке была полностью разрушена и смыта в море железнодорожная станция «Дюанка», погибло 8 человек (в том числе двое детей)». Это зафиксировано, эти трагедии помнят. А на Сахалине?

Ответа нет

И еще одна совершенно неизвестная и действительно засекреченная катастрофа.

Завершая повествование о гибели Средней Медвежки, Гапоненко пишет: «погибло 76 детей дошкольного и школьного возраста. Горько и больно. Но беду принесла стихия, хотя и человек виноват, неосмотрительно поселившись в таком опасном месте. Между тем изучение архивных документов высвечивает иную драму, многократно превосходящую описанную выше. В 1939 году в Сахалинской области умерло 2647 человек, из них младенцы в возрасте до года составили 1090 душ, от года до двух лет — 811. Без голода и чумы — будто косой выкосили 1901 младенца! Для сравнения отметим: в том же году семилетних умерло 7, шестнадцатилетних — 9».

Что тогда произошло? Почему в тот год на Северном Сахалине сразу же умерли почти все родившиеся в 1938‑1939 годах?

«Доклады на пленумах, конференциях, сессиях предвоенных и военных лег переполнены цифрами о падеже телят, коров, свиней, овец, за что власти стегали нерадивых хозяйственников, отдавали их под суд. Но ни разу не встретился документ, где бы обсуждался вопрос о высокой младенческой смертности. Такие сведения подавались областным руководителям под грифом «совершенно секретно» всего в четырех экземплярах».

8 апреля 2021.С.Морозов